Наедине с небом

В этот день он остался наедине с небом.
Оно – серым полотном укрывало город.
Лица покойников так же закрывают простынею.

Он лежал на скамейке где-то в середине города. Прошу заметить, не в центре, а именно в середине. В центре города всегда шумно, многолюдно, чисто… середина – совсем другое… здесь тихо… темно, холодно и липко… дома нависали утесами над его маленькой фигурой. Он остался наедине с небом.

Небо, такое большое, и безмятежное укрывало его. Оно другое, оно не такое как всегда, оно такое, каким они его создали. Сегодня серое, однотонное, без просветов…
Ветер пронёсся по улице, поднимая в воздух стаи окурков, ненужных газет, пакетов, куски обёрточной бумаги… небо стало ещё темней. К городу приближалась ночь. Чёрной кошкой она ластится о здания, гарцует меж автомобилей, зажигая огоньки фар, играется с прохожими, словно с мышами… Она подкралась к нему… Лизнула… Небо не покидало его. Он сегодня наедине с небом.

По телу пробежались мурашки – лёгкий озноб… откуда-то из далека послышались сигналы автомобилей… Окна светятся желтым… У каждого окна своя история. За одним в тишине двое пьют чай, из за другого слышен детский смех, из пятого доносится женский вопль, о том что кто-то опять пришёл домой пьяным, а надо платить по счетам, и квартплата дорожает, за ещё одним девочка 10 лет, сидя на стульчике с балалайкой на руках разучивает свою партию из полонеза Огиньского…
Есть где-то окно, за которым сейчас абсолютно ничего не происходит. Там сейчас даже свет не горит. И если все в мире на секунду заткнуться, если остановить дыхание, и если очень-очень сильно прислушаться, то можно будет услышать как работают холодильники… только холодильники, и всё! Хотя даже в этом он не уверен… сейчас он тут…

Он лежит на скамейке где-то в середине города…
По его кожи то и дело пробегают мурашки…
Ветер напевает какую-то старую песню в ритме вальса…
Он думает о том, как лица покойников закрывают простынёю…
Он остался наедине с небом…