Самоубийство

В эти секунды он, четко себе представлял, что стоит в одном шагу от смерти. Холодный ветер резкими порывами обдувавший его лицо, даже он не в состоянии был протрезвить его неугасимого желания прервать все здесь и сейчас. Теперь только одно сдерживало его от этого шага, желание мысленно пробежаться по своей памяти, он проносился, по своей жизни, начиная с самого первого своего воспоминания. Как беззаботны и легки, казались ему те годы, когда он, будучи не обременённым взрослыми проблемами беззаботно часами на пролет бегал по улицам, часто безо всякой цели, просто для того что бы бегать. Надо сказать, что бег всегда занимал в его жизни особое место. Бег как он его себе представлял это полет стрелы, направленный и сосредоточенный, когда ты бежишь ты не о чем не думаешь или думаешь сразу обо всем, в чем его красота, в чем его и притягательность. Плавно из детских воспоминаний он переносился в воспоминания юношеской жизни, когда каждый день был охотой за чьей-нибудь цветастой юбкой. Любвеобильность этого человека всегда поражала своей размашистостью и напором. Он менял своих спутниц чаще, чем перчатки. Настолько жаден он был к познанию женского естества, настолько непреодолимо было его желание собрать как можно больше опыта от общения с противоположным полом. Как сосредоточенно и осмысленно, он представлял себе, что пройдет еще несколько мгновений и его жизнь навеки прекратит свое изумительное и необыкновенное существование. Как долго он отталкивал от себя, навязанную ему жестоким миром волю, необходимости прервать свой жизненный путь. Ему казалось он перепробовал все, что только можно. Сколько раз он пытался осмыслить происходящие вокруг него неприятности, смириться с их существованием, постараться как то с ними ужиться, может даже в чем то перестроить свой взгляд на мир. Сколько раз он в корне менял свое мировоззрения, подхваченный новомодными веяниями культуры, он примыкал ко всевозможным молодежным собраниям и тусовкам. Но всякий раз с горечью понимал, что все его действия напрасны, он не может приспособиться к дикости, дисгармонии и несовершенству окружающего его мира. Наблюдая за тем как в одном человеке уживаются взаимоисключающие друг друга качества, он осознавал коварство и расчетливое лицемерие людей. Единственное чего он не в силах был осознать, это почему все стремятся, любыми, пусть даже самыми непопулярными способами завоевать себе место под солнцем. Что больше всего раздражало в минуты таких раздумий, так это осознание, зверской природы человечества. Человечества, которого, как ему казалось, отделяет от мира животных гигантская пропасть. И само осознание того, что эта пропасть вовсе не гигантская, а под час даже настолько мизерная, что ее без особого напряжения можно перешагнуть приводило его в панический ужас. Боль от осознания мифичности человеческой природы, как чего-то высокого и одухотворенного. Осознание того, что человек лишь лицемерит сам перед собой вуалируя свою зверскую основу, и размышлениями своими пытается выделить себя в некое божество, в некую высшую разумную силу, на самом деле таковой не являющейся, закрепило в нем отвращение к окружающему миру. Ему казалось, что если бы люди вели себя в жизни точно также, как они представляют себя в своих размышлениях, то мир не был бы так безнадежен. Но, окидывая трезвым взглядом свое окружение, с негодованием и болью в сердце приходил к мысли, что это настолько идеализированные мечты, что даже представлять себе такое кажется чрезмерным. Усталость от разочарований в делах любовных тоже давила на него нелегким грузом. Сколько раз так изящно и возвышенно начинавшиеся отношения с девушками, прерывались из-за банальных, и ничтожных проблем. Проблем во многом оставшихся бы незамеченными, если бы чувства действительно были пронизаны, этим светлым и высоким понятием как любовь. Всякий раз расставаясь, убеждался в пустоте этого слова. Как много вложено в него, и как, в то же время, мало мы его ценим, когда начинаем переживать нечто подобное. Все упирается, как ему казалось, в ненасытность человека, обретая счастье, очень трудно им наслаждаться, ибо человеку всегда хочется чего то большего. НО ЗАЧЕМ! Зачем хотеть чего-то большего. Не уж то нельзя насладится тем, что имеешь. Как бы он хотел вырезать с корнем из своего сознания эту ненасытность и получить удовольствие от всего того, что имеет в настоящее время. Но это настолько не возможно управлять своими желаниями, все равно, что приказать сердцу перестать биться. Если бы это было во власти человека, он уже бы давно это сделал. Приказал бы своему сердцу остановиться, и ему не пришлось бы испытывать этот животный страх здесь и сейчас, когда он стоял на крыше высотного дома, готовый в любое мгновение, одним лишь легким шагом, переступить черту жизни и смерти. Отягощенный этими мыслями, загнанный в экзистенциальный тупик человек. Хотя взгляд его и растерян, но теперь уже ни что не могло удержать его от этого шага. И он шагнул, в неизвестность, в черную пропасть, из которой ему уже не вырваться и не попытаться вновь переосмыслить все то к чему он уже пришел в своих умозаключениях. В своем свободном падении единственная мысль, которая сопровождала его до самого конца, была мысль о том, что теперь он по настоящему свободен ото всех, ставших ему омерзительными, явлений нашего эгоистичного и далеко нечеловечного человечества.