Никто
високосного страшного лета.
Одиссей в бесприютной тоске,
оборвав окончанье куплета,
бродит в рубище с тощей сумой
и униженно роется в урнах.
И уже не вернуться домой...
Дайте света и воздуха! Дурно!
И в дурдоме в руках у врачей,
и в ногах у громил-санитаров,
днём и ночью – никто и ничей,
и больной, и голодный, и старый –
он не нужен уже никому,
и уже не подняться в атаку.
Он меняет суму на тюрьму...
И его не дождётся Итака!
Свидетельство о публикации №106051701172
Владимир Захаров 26.05.2006 15:59 Заявить о нарушении
Сергей Смирнов-Ямбург 26.05.2006 17:28 Заявить о нарушении