Мiры Роршаха

 

…Я, вроде бы, сам по себе. Но живёт тайно кто-то иной во мне. Мы видимся редко, почти случайно. Разговариваем во сне. Слушаю, временами теряя разум, голос твой звенящий в ночи струной. Не молчи! Я живу этой музыкой. Цепенею разом, если она вдруг становится тишиной. Но потом вспоминаю, что тишина – это абсолютная музыка. В которой пространство любви утрачивает постоянство, взрывается светом, мёдом течёт, вызревает плодами…
Благослови и освяти их, августейший Зарев! Рюїн-олень, безмолвием позови нас на погребальный костёр. В осень. В прохладную синь озёр. В прозрачную ностальгию уходящих пространств: пространства юности, пространства России, пространства непостоянств. В пространство исхода или заката. В пространство, где лiстападом кружится снег. В пространство, где мама и папа любили меня когда-то, и где ни меня, ни их уже нет. Никого нет. Накрест заколочены окна в доме. Сердце знобит, стоит приблизиться лютому февралю…
…Ну, что я могу ещё сказать тебе кроме «я люблю»? Какие слова неусталые подобрать? Да и зачем слова? Надо ль удваивать мир, повторяя его дословно? Если любимое в нём всё равно до-словно: ты, музыка, ночь, тишина, трава…
Скальпелем солнца взрезано небо, а синева – вскрытое сердце моё. Горизонт набухает кровью. Птицы кричат и слетаются к изголовью. Весна! Кружится голова. Выхожу во двор – там бельё развешивает соседка. Она в свете заката кажется нереальной. Взор туманен её, а над головой хрустальной светятся нимбом пространства сна.
А ещё выше дышат уютные пространства квартир. Инфантильный простор. Коммунальный мир. …И уж совсем высоко, там, где око неймёт, но сердце ещё различает, хоть вроде уже ничего не чает, витают странные существа, не образы, не мысли и не слова, а пространства, клубящиеся роями, с рваными радужными краями. В них, как в осколках стекла мечутся сполохи отражений. Блики небесного света. Хаос движений. Или тела бестелесных ангелов.
Там, в шафранных излучинах бессловесной речи каждый угадывает своё. Кто-то видит соседки тугие плечи. А кто-то - трепещущее на ветру бельё. Кто-то - зажжённые свечи в золотом семисвечнике. Чёрный дым. Всепобеждающий фаллос в резиновом наконечнике. Зияющий вечный Рим. Или горний Иерусалим. Кому-то чудится давно умершая мать. Кто-то вперился в Дьявола ярым оком. А кто-то, отбросив враньё, вглядывается в неизреченно прекрасную bлядь, истекающую любовным соком. И любит её…

 …Я думаю о Тебе каждый миг. Любви моей не отпущен срок. Изумляясь этим пространствам, как чуду, узнаю в них ,Твой лик. И понимаю - оттуда на меня глядит Бог.