Дай мне твой стих...

Эта страничка была создана теми, кто любит стихи Аллы Айзеншарф.
Сама Алла Наумовна не бывает в интернете, книги её стихов были выпущены небольшими тиражами...
"Вдруг среди вас есть те, кому тоже очень нужны её стихи?" -
этот вопрос стал первым шагом к созданию её странички - http://www.stihi.ru/author.html?aizens .
Здесь же, на странице "Дай мне твой стих"
(так называется статья Леонида Финкеля, ставшая предисловием к книге Аллы Наумовны "Рука твоя"),
будут по мере возможности публиковаться статьи и эссе об удивительном человеке и поэте Алле Айзеншарф.

----------
----------

Предисловие к книге
Аллы Айзеншарф «Рука твоя» (2005)


Важно ли, для кого пишется книга – для себя или других? Или в расчёте на определённый эффект? Мне кажется – это крик...

Нельзя лгать о себе – слишком хорошо знаем, куда это заводит. Для Аллы Айзеншарф стихи – не поучение, не доказательство, а – страдание. Любовь сквозь боль. Сквозь сомнение. Сквозь мученичество и отчаяние. Алла Айзеншарф – поэт в самом высоком смысле этого слова: и возвышена стихом, и измучена стихом. Её таинство – таинство таланта, впитывающего всё из ничего...

Есть поэты, которые нигде не могут задержаться надолго. Алла Айзеншарф буквально врастает в родную землю. Она славит изобилие жизни. Проживает жизнь (букашки, бабочки, кота, дворняжки), которую потом расскажет в словах. Ей жизнь снится прежде, чем она проживает её, - жизнь снится ей для того, чтобы она её прожила.

Происходит это в каждом её предложении. Она всегда остаётся собой и всегда отдаёт себя целиком. Это одно из тех редких качеств, которое отличает большой талант от более мелких дарований. Даже у хороших поэтов есть стихи разного масштаба. Это прекрасно понимал Пикассо: «Разве всё, что я делаю, обязательно должно быть шедевром?» Но, зная уже многие годы поэтессу Аллу Айзеншарф, могу сказать, что «шедевром» у неё (как и у Пикассо) всегда является творческий акт, а не конкретное творение, которому посчастливилось угодить широкой публике. Она может ничего не сказать о ветре и воздухе, но она всегда верно покажет направление ветра.

Мечтательница ли автор? В ней есть и это – и намного больше. Она никогда не отрывается от мира, даже когда грезит. В особенности – от мира человеческих существ. Не изображает человеческую семью на фоне природы – она делает эту семью частью природы. Если в природе есть муки и наказания, то лишь потому, что в ней осуществляется божественный закон. Космос, в котором обитают персонажи Аллы Айзеншарф, упорядочен строжайшим образом. В нём есть место для всех иррациональных элементов. Этот космос не может ни исчезнуть, ни рухнуть, ни даже поколебаться потому, что живущие в нём создания порой вступают в противоречие или борьбу с законами, управляющими нашим повседневным миром. Мне кажется, что успех Аллы Айзеншарф кроется в том, что Лев Толстой называл перенесением «вопроса из области внешней деятельности (имеющей, будто бы, в виду благо всего человечества, деятельности научной и общественной) в область, кажущуюся узкой, но, в сущности, самую широкую и глубокую и, главное, несомненную: в область самой личной, не телесной, но духовной жизни, – в область религиозную». Оттого, что выполнена именно эта задача, сложные, мучительные и часто неразрешимые вопросы становятся в творчестве поэтессы ясными, простыми и, несомненно, радостными.

Сейчас много говорят о её книжке-малышке. Эти стихи были написаны шестилетней девочкой в Немировском гетто. Весь удивительный цикл называется: «– Хорошо, если выстрелят в рот. – Это, доченька, как повезёт...». Только настоящий поэт, пусть шестилетний, мог найти такие слова. Ей повезло: в рот не выстрелили. Но сердце обожгли. Отсюда и боль, способная возвысить и очистить даже самые заскорузлые души. Кроме, разве что, наших...

Детство и сейчас скрыто в ней, хотя у других оно медленно исчезает. Вообще не было случайностей – травмы, депрессии, надрывы, потери могли и не существовать, – к Поэзии, как и к Богу, ведут не внешние обстоятельства, а внутренние структуры души.

Медицинское училище. Комсомольская путёвка в Сибирь. Работа «выездным фельдшером» в Хакассии. Барак, в котором замерзала картошка. Потом учёба в Литературном институте.

Вообще же, эпоха была такова, что всё могла превратить в бессмыссленность, ко всему внушить отвращение. Спас внутренний свет. Внутренний свет всегда горел в её душе.

Поэтесса живёт то в зелёном травяном, то в синем небесном раю, в согласии с собой, со зверьём – её «младшим братом» даже не в поэтическом, а в обычном житейском смысле слова. Отсюда «расстояние слова» от «муравья и до звезды». Может быть, поэтому стихи её – живая поэзия. Она дышит благодатным воздухом высот. Сама жизнь всё дальше отходит от внешнего действа, всё больше уходит в глубь души, в тишину и внешнюю неподвижность духовных переживаний.

Алла Айзеншарф – поэт красоты, лаконизма и какого-то утончённого лиризма. Она обращается к вечности. В этом сущность всякого искусства. Поэт только потому поэт, что пишет в вечности...

Читаю стихи – и в который раз убеждаюсь, что в природе её творчества есть нечто сопротивляющееся внешним соображениям, некое принципиальное отчуждение. Для неё творческие проблемы и их решение возникают на том уровне, где «содержание» и «форма» нерасчленимы, где музыка и смысл – одно и то же.

А в общем, надо читать тексты, как теперь говорят. На самом деле – её стихи...

Общепризнанно, что бытие определяет сознание. Читая стихи Аллы Айзеншарф невольно думаешь о том, что сознание определяет бытие ничуть не меньше. Алла – владелица земли (вряд ли читатель ожидает такой поворот). Одного сантиметра земли на Голанских высотах. Чего больше в этой собственности – материального или духовного?

Престижная премия «Олива Иерусалима», которой удостоена поэтесса (2005г), говорит не только о качестве её стихов, но и о качестве человеческих отношений. Ветвь оливы олицетворяет мир. Иерусалим – подъём духа. Идея, которая вовсе не означает призыва к воинским доблестям, а просто говорит: держись разумнее, мудрее, человечнее. И уж точно – не будь некомпетентным оптимистом. Иерусалим делает человека целостным – с его страхами, отчаянием, болью, беспокойством, виной, но и с разумом, ответственностью, надеждой, терпением, благодарностью, верой, – всем тем, без чего человек – просто зверь.

Но узреть эту сущность может только тот, кто видит _не так_.
Алла Айзеншарф обречена видеть _не так_ – судьбой, генами, жизнью, временем, – всем, – видеть _не так_.
Воистину, дай мне твой стих, и я скажу, кто ты...


Леонид Финкель,
Ашкелон