Жизнь Анны Эдуардовны

Жизнь Анны Эдуардовны

Н
 
адя сидела с кислой миной возле окна и дышала полной грудью ветром, который порывами врывался в 37 аудиторию, попутно обдувая волосы на ногах Анны Эдуардовны, осторожно касаясь клепок на попе Яны, и в конце попадая в мои легкие.

Анна Эдуардовна перебирала свои зеленые тетрадочки, крупно исписанные поперек листа лекциями по общему курсу редактирования. Иногда, она открывала одну из таких тетрадей, сначала робко и неуверенно делала первые штрихи, а потом, затаив дыхание, начинала прорисовывать контуры головки будущего большого члена. Когда же она заканчивала рисунок, и занятие рисованием вдохновляло ее, тогда темп лекции ускорялся, а между ног становилось жарко. Когда же она подходила к концу работы и делала штрихи тонких, закрученных в спираль, лобковых волос, тогда ее тридцати пяти летнее тело испытывало состояние катарсиса. Но вот это занятие более не возбуждает её, и она вновь погружается в сон. Обычно ей сниться первый сексуальный опыт, - по ногам пробегает нервная дрожь, грудь начинает ныть.

Студенты вообще перестали, еще на втором курсе, улавливать смысл в долетающих словах Анны Эдуардовны. Пройдет еще десять минут и в аудитории не спящей останется только Яна, которая одна понимает сонный лепет этой женщины, и этот лепет, в общем-то, и не о редактировании вовсе, а о тяжелой судьбе одинокой в душе Ани, покачивающей, время от времени, каблуком на ноге.

«Что-то злоупотребляют девочки», - сказала Анна Эдуардовна, не отрываясь от своих старых рисунков. Тут тебе и еще один член, уже меньше, но от этого не менее привлекательный; тут и, в подробностях нарисованная, на старой ксерокопии какой-то книги, вагина; рядом, уже на приклеенном листе исписанной бумаги, изображено какое-то кровавое месиво, состоящее из мозгов, кишок и детородных органов старого человека, в низу рисунка подпись: «С праздником весны, дорогой Вы наш, Исаак Григорьевич! Кафедра книговедения».

Когда-то давно, будучи еще совсем малышкой, она мечтала, что вот вырастет, как тут же, с ней рядом будут такие мужчины, как Тимирязев, Белинский, Достоевский, Блок, Трифонов, Твардовский, и, даже когда прыгала через скакалку на переменке, думала, что все мужчины, такие как они, что придут и выстроятся в очередь, дабы влить в нее свои таланты, но так не вышло: все мужчины, окружавшие ее уже взрослой, оказались косноязычными герасимоми, которые не хотели вливать в нее свои таланты, потому как таковые отсутствовали у них, они, лишь нагло скалясь, топили весенние кораблики ее детских грез, в холодной реке, как Му-Му.

Сзади Анны Эдуардовны, на доске, остались две схемы с прошлых занятий, одна из которых представляла собой перевернутый олимпийский символ, то есть состояла из пяти кругов: два в верхнем ряду, и три в нижнем, определенным образом пересекающиеся, а места их пересечения были заштрихованы чьей-то неумелой рукой. Внутри каждого круга (кроме среднего в нижнем ряду) была буква: в первом сверху – Ф, во втором – Х, в нижнем ряду в обоих кругах была Г. Анна Эдуардовна как вошла в аудиторию, сразу отметила символичность этих кругов и личную значимость для неё букв: Федор, Х-й, Галина Яковлевна, Героин. Вторая схема была какой-то психоделической, и не походило ни на что в суетливой жизни, только если на кровеносные сосуды члена и яиц, но эту догадку Анна Эдуардовна отбросила сразу, потому, как схема в различных своих областях содержала римские цифры по порядку: сверху вниз, а такого в половой системе человека быть не должно, почему то она была уверена, что на схеме кровеносных сосудов, должны быть обязательно буквы или, на худой конец, звездочки. Что касается звездочек, то с самых пеленок, она мечтала стать звездой на небе, тогда она не находила материального эквивалента этой своей мечте, не понимала, что звездой можно стать аллегорично, но когда Анна Эдуардовна чуть подросла и мама начала делать ей тугие безумные две косички, она попыталась осуществить свою мечту, рисуя в своем альбомчике, сделанном из туалетной бумаги соседей по общежитию, угольком, пятиконечную звезду в перевернутом виде. Как-то такие рисунки девочки увидел её дедушка – руководитель Челябинской ячейки Союза Сатанистов РСФСР, он проходил мимо и заглянул ей через плечо. После этой жаркой, безумной ночи со старым дедом-сатанистом, и после шоколадки, подаренной им, - она больше его не видела, и звезды рисовать на соседской туалетной бумаге перестала. Мечта со звездой искала выход, поэтому, медленно просыпалось желание стать Анной Пугачевой или Валерием Леонтьевым.

Пара подходила к своему логическому завершению, Анна Эдуардовна начала заметно нервничать от безделья студентов, спрашивала цели пребывания на ее паре, интересовалась моей занятостью, хотела вырвать листочек с этим рассказам и убедится, что это практическая работа, но не смогла сделать этого. Я вытащил листок из-под своей задницы и продолжил писать, написал немного, да и в конце этого немного, хотелось жирными буквами с нажимом вывести: ПРОСТИТЕ, МЕНЯ АННА ЭДУАРДОВНА, ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОРОШАЯ!