Судьба поэта

Мой добрый прадед, Волосатый Джон,
Был человеком самых добрых правил:
Не лез, когда не надо, на рожон
И вскоре уважать себя заставил,
Оставив мне - когда бы знал старик,
На что его растрачиваю клады,
Он из могилы б вышел напрямик,
Чтоб дать урок потомку-казнокраду!

Но дело было сделано давно:
Вот я, а он - теперь нам всё равно.

Увидев свет, который вместо света
Небесного, пирует на земле,
Я понял, ждать не хочется просвета,
И запросто отдался конопле,
Курил кальян и пил не знаю сам
Какую гадость, открываюсь вам.

Но совесть, человечества зараза,
Мне не давала воли без вины,
Бестрепетна, колюча и чумаза,
Влекла меня в иные глубинЫ -
Как трудно это, жить на две судьбы:
Я стал поэтом, вдруг, без ворожбы

Над словом или судьбами людскими -
А так, свалился с неба Божий дар,
И увернуться силами своими,
Неловкими, не смог я – так корсар,
Средь боя, попадаемый стрелой
В груди бочонок, падает спиной
На палубу, увязшую в крови…
Ах, стихотворец, быль свою прерви!

Короче, я потом попал в Россию,
Где вскоре научился пить вино,
И тот язык, что Пушкина стихию
Нёс на себе, я выучил давно.
И вот в углу сижу теперь, слабак…
Стихира, ты последний мой кабак.

И так я восседал средь сильных мира,
Владеющих Цирцеи ремеслом,
Стихирная мне приглянулась Фира
Куда виднее девушки с веслом,
У той, что в парке, грубые черты -
Не то что, Фира, миленькая, ты...

- Но где мораль, - мне вымолвит читатель,
Привыкший, что поэзия умна,
- И разума железного приятель
Над каждым словом щурится сполна –
Не знаю, друг, но всё же мне поверь:
Здесь есть мораль. Ищи её теперь!
Нашедшему в награду полтого,
Что у меня лежит в швейцарском банке,
А что до вас, тираны и тиранки –
Я вас не позову на торжество.

Симметрия последней, ниже, даты,
Свидетельствует, видимо, о том,
Что самыми серьёзными чреваты
Последствиями… Ключик под холстом.

06.05.06.