Секунды и Спирали. сборник

мой белый потолок.

Мой белый потолок: вот я;
сегодня -
Ты долго и настойчиво не спишь -
мне больно,
Но надеюсь, что покойно,-
со мной спокойным, как и прежде говоришь:
На коже белой перемены?
вижу -
Повисли паутиной скорых фраз,
но ближе,
Без сомнения все ближе -
прохладные мерцанья синих глаз.
За помощью. Раскрытые ладони, -
открыта книга «я»; прими, пойми
Отчаяний Свидетель и агоний,
Свидетель разделенья «я» на «мы»,
Свидетель скорых передышек,
бросков коротких и плевков,
холодных капель из подмышек,
и дыр залатанных штанов.
Свидетель снов: пророка и порога,
Свидетель горечи от тяжести оков…
Ты дал смоковнице созреть до срока
и быть обглоданной толпою дураков.
Мой белый потолок: вот я;
сегодня -
Ты долго и настойчиво молчишь –


Илье Слонину.
Виню ли я себя за то,
Что он через минуту близким
Стал мне? - разулся, снял пальто, -
И Небом придавило низким -
Вчера лишь по его строкам
Глаза бродили; спотыкаясь
Я шел, - я чувствами играясь,
Смеялся искренним словам.

Ты – человек! За что природа
Жестокая во мне живет,
За что я жду другого года –
Когда неузнанный уйдет?


К М.А.
Яркий свет, стерильный запах,
Белые халаты; в моде -
Чистые. На задних лапах
Я - обутый по погоде,
Ем и веру и помои -
Исповедью задыхаюсь.
- Знаю, знаю, все - изгои,
Все, за это я ручаюсь.

Яркий свет свечи оплывшей -
Просит Он. Но человечней -
Я прошу - не близкий-бывший, -
Я прошу,- беспечно-вечный.
Я прошу.


Орган.

- Орган чувств моих, создания
природного воздействия среды,
Тянешь из пучины "знания" -
сознания неясной высоты.

Созданный по образу - подобием,
нашпигованный "датчиком" веры,
Приспособленный быть над надгробием
волею своею: жесткой меры.

Ты не жизни спасения армия,
Ты не мой указующий перст,
Для сознания не биокамера,
Для души непогрешной не крест.

- Верно. Еще здесь. Присутствую
работой пищеварения организма,
Чувствую, чувствую...

- Цинизма идол!

он выдал: из-за меня все сопутствует.

Знаю, что "Идол на двух ногах" -
Для меня существуешь, возможно им:
Зубы истер на прямых углах,
пальцы скомкал глазами - мне быть одним.


Полет.

Как счастлив мотылек, кружа
над пламенем свечи; близка,
тепла "оплывшая душа" -
не мотылька, не мотылька.

Она: "чужое" - лишь обман,
лишь выделенье организма,
материальный балаган,
коварный "гений" афоризма.

Не верь ему, и мне не верь;
огонь свечи - один в пути,
закрой перед-о-мною дверь,
но "душу" снова перечти.




Секунды.
Заплачь по мне таинственный жилец далекий.
Вздохни и загляни на миг в себя.
Среди развалин разгляди: голубоокий,
Мой скромный мир, в миру небытия.
Ни имени, ни дел моих, прошу: не помни.
Я мертв, истлевший в прах загробный крот.
Но там, до бытия мои остались - корни,
Но здесь, в небытие - зажатый рот,-
пружина слабая сжимается секундой;
еще нажиместей, еще сильней -
она уже звучит струною нудной,
струной вибрирующейся моей;
зажатая между рождением и гробом,
в себя армады Ньютонов вобрав,
пружинит. Несколько секунд дрожит. С напором
возводит в степень единицы глав.
Секунды...- Бешеные, взмыленные кони...
Мой скромный мир в миру небытия:
Среди развалин разгляди: в пыли погони
разжатая лежит, тоской звеня.




Сергей Дородных Глава 1.

(все персонажи вымышленные, какие либо совпадения являются случайными).

Сергей Дородных Глава 1.

Пускай прославлюсь изувером,
Друзья мои, бьюсь об заклад.
Тамбовской блудницы размером
Я изъясняться ныне рад.
Стучу по "Клаве" без подсказки,
Без предварительной огласки,
Без жульничества - заглянуть
В закрытый томик как-нибудь,
Без наслажденья; право слово
Не мой рассказ, не мой размер.
Я в этом деле нищ и сер;
И где мне отыскать другого?
Кем уродился - тем помру,
Слагая разную муру.


Повествованием коротким
Вас позабавлю лишь на час.
Героем славным, словом колким;
Итак скажу: все в самый раз.
Герой? А не назвать Евгений?
Но не люблю излишних мнений
В умах заумных возбуждать.
Да, в век наш много может дать
Развязность и неуваженье
К портретам, землям и делам.
Я не такой надеюсь хам,
Чтобы не уважать явленья,
Скажу: которых не стыжусь.
Хоть много "дел" творила Русь.


Ну, так герой - Сергей Дородных,
Хоть предок знаю был его,
Бесславный и не благородных
Кровей, но это ничего.
Судьба героя век лилеет,
Отец его почти владеет
Пакетом акций ОАО
"Клок шерсти и веретено".
И год уже хлопочет место
Сынку (уже в таких годах,
А все маячит на глазах,
И не спешит из под насеста).
Сережа двадцать первый год
За счет родителя живет.


Чтобы испытанный читатель
Онегина мог фору дать,
Позвольте будущий издатель
Портрет героя описать
Тончайших линий, без издевки,
Без лжи и всякой недомолвки,
Предвзятости и хвастовства;
Писать, чтобы была права
Заложница земли Российской,
Ее незыблемая кость -
"Всем полагаться на авось" -
Не пронесет дорогой "склизкой",
Господь не выдаст - черт не съест,
Куда идти - укажет "перст".


Век девятнадцатый прошел,
Канули в лету восхищенья.
Заматерел и слабый пол,
Заматерели выраженья, -
Когда к Парижу голым задом
Мы встали, обложив их матом.
Про сильный пол, что говорить?
Попробуй сам его спросить, -
Сергей - почетный представитель,
Славян крепленого словца.
Звезда от первого лица,
От третьего - довольный зритель.
Пересказать? Он вкратце - пел,
Что всех на свете поимел.


Он иногда не русским словом
Вставлял изысканное fuck,
И средним пальцем, как уколом,
Колол в ответ на тот же знак.
Любитель острых ощущений,
Фортуны будущей видений,
С темна до самой до зари,
Покуда светят фонари,
Проводит мой герой с бандитом,
С его единственной рукой
Он смел, он дерзок - мой герой.
И не стесняется корыта
Разбитого. Но в ранний час
Спешит домой, как всяк из нас.


Проспав до часу (вот уж новость),
Оправив смятую постель,
Сергей испытывает гордость:
"Невинный мальчик сел на мель".
Тоска пред папертью съедает,
Он за обедом умаляет
Свою жестокую судьбу
Играя складками на лбу,
Глазами ложку изучая:
Покорной матери ответ
Он знает, та не скажет: нет.-
Сверкает жила золотая.
Оболтус рад мечтать опять:
"Все этой ночью отыграть".

Чем занят день его сегодня?
За ним последуем друзья!
Что, любопытство нам не родня?
Варвара бедная - родня.
Мы любознательности дети,
Нам интересен тем на свете
Бульварной хроники "секрет":
С кем спит соседка, спит сосед,
Когда другая половина
Ее или его в гостях,
В командировке, и на днях
Не жданны. Ток адреналина
Так скука жаждет поскорей:
"Приди Нежданный из гостей".


Сережа в лодочки обутый,
Тугие джинсы застегнув
Одет, (за полторы минуты
Собрался), молнией сверкнув
На куртке кожаной. Не тайна -
Нас одевает made in China,
(Нас смертных), но на ярлыке
Сергея выбито Turkey.
Ах, Турция, зимой и летом,
Дождливой осенью, весной,
Ты прикрываешь торс нагой
Жильца односедьмой планеты.
В дубленки, куртки и штаны
Твои безумно влюблены.


Провинциальный тихий город
Течет асфальтовой рекой.
Ему полвека. Стар иль молод?
Дворами сталинок герой
Проходит,- за углом стоянка -
Прямей сутулая осанка,
Звучит в руке оркестр ключей
"Десятки" бежевой. Дверей
Замки нажатье открывает
На кнопку черного брелка, -
Квартет в четыре огонька
Оранжевым зрачком моргает.
Повернут ключ, надавлен газ,
Поет мотора гулкий бас.


Сергей Дородных, (не к примеру,
На что ему хватило сил)
Автолюбителя карьеру
Замыслил, лишь права купил
За две зеленые в конверте.
Недорого, друзья поверьте:
Два раза стоит пальцем ткнуть,
Чтобы один из них загнуть.
И тем же методом картонный
Билет военный и диплом.
Образованье "эконом"
Имеет парень экономный.
(Знал, как без стука заходить
И способ не переплатить).

Грядет - Эпоху пешехода
Меняет Эра колеса;
Тысячелетнее болото -
Асфальтовая полоса, -
По горизонту змейкой вьется,
И над двуногими смеется.
Прохожий ускоряя шаг,
Пересекает кое-как
Ее, от края и до края,
Юлой вертясь вокруг себя.
Огнем безжалостным слепя,
Его машины объезжая -
Клянут (хозяевА из них),
Тех, кто на двух ногах своих.


Поток несет быстрее ветра,
Потока горного быстрей,
Вертит спидометр трассы метры,
Бьет стрелка в право веселей.
Струей бензина карбюратор,
Коней распаренных диктатор,
Заполнен. Смесь живую жжет
Свеча, цилиндр выдает
На коленвал ведущий силу
Восьмидесяти лошадей.
За город выехал Сергей,
Летит к знакомому на "виллу".
Знакомого я тоже знал,
Служа в издательстве "Коралл".


Героя нашего постарше
Знакомый - Марку двадцать пять.
Живет на даче двухэтажной.
В век буржуазный называть
Уже стесняются и дачей
Тузы финансовой удачи
Такие скромные дворцы;
Все постсоветские "отцы"
Земель, домов и пароходов;
Кормильцы гастробайтеров
Своих и дальних берегов;
Владельцы фабрик и заводов;
Торгов на биржах, игроки.
Все, с легкой (говорят) руки.


Марк Соловьев, он псевдонимом
Подписывался: Герман Фокс.
Вампиров колом бил осиным,
Крал золото из Форта Нокс.
Создатель современных перлов
Среды литературных негров -
Член клуба местного "The Word",
Был литератор еще тот -
"Синоним твой",- скажу: быть может
Все очепятки разобрав
Моих псевдоисскусных глав,
Смеясь, читатель подытожит.
Увы, безвкусица моя,
Поет не песней соловья.

Приехал гость. Хозяин, верный
Традиции, во двор идет
Встречать с своею благоверной,
И другу руку подает.
Его супруга молодая,
Поодаль, мужа провожая
На встречу с гостем, за спиной
Супруга, ручкою одной
Шлет поцелуя знак воздушный,
Румянцем алым загорясь.
Хозяин кликнул:"Где ты Насть?
Идем, не будь такою скушной".
Анастасия подошла,-
Стройна, красива и мила.


Уходит время. Годы, годы,
За что вы губите меня?
Не жди пощады от природы,
Ни наслаждения у дня,
У ночи. Замутились глазки
От скорой, ежедневной тряски:
Скорей дыши, скорей пиши,
Еще скорее отпляши
На свадьбе бешеного века,-
Танцуй невеста - жизнь моя,
Одной секундою горя
До угля. Весь дрожу от бега
По узким улочкам твоим.
Жизнь, ты навеки с веком сим.


Смешно: стих молодостью дышит,
А я в чулане запертой.
Герои любят. Настя слышит, -
В груди биение. Постой.
Поведай сладостные звуки,
Когда его касались руки
Твоих окрыленных плечей;
Ты всех, всех, всех его речей
Поверить сказке так хотела.
Когда на высоте своей
Смущала взор своих очей;
Ты не поверить - не умела;
Ты доверялась облакам,
Забыв про весь наземный хлам.


Под ноги не смотрели ясно
Твои зеленые глаза.
Поведай, - жизнь твоя прекрасна.
Но жать пора на тормоза,
Довольно глупых изречений,
Устал я плыть против течений,
Оборочусь к героям вновь
Чрез пять столпов - опять любовь.
Да, жажду временами бала,
Жар птицу вижу в облаках...
И снова вечен. Тленный прах
Другим доверит круг штурвала
На время; пламенных страстей
Уж не прошу у будних дней.


Продолжу: все герои в холле,
Расслабить негой собрались
Минуты социальной роли,
(Друг мой, за что-нибудь держись) -
Свои монаршечьи замашки:
"Повсюду ползают букашки;
Но круг знакомых, круг друзей!
Один патриций, тот плебей;
Один ведущий, тот ведомый.
Кровь благородную свою, -
И это правда, - говорю.
- По крови должен быть знакомый".
Так диалог их начался, -
"С кем быть патрицию нельзя".


Припомнив всех голубокровных,
Не вот на столько не соврав,
Раслабился Сергей Дородных
И пожелал других забав:
Он намекает: "Не остаться,
мне этой ночью, - уж двенадцать
Часы пробили на стене".
Марк согласился: "Дождь вполне
Застать тебя в дороге может.
А ливень будет лить рекой.
Останься, в комнате пустой
Жена моя кровать разложит,
Постелит". - Я не за рулем,
Сегодня! По одной нальем?


Вот это дело! Русской фразы
Богатство смысла я люблю;
Ее невинные проказы;
Замысловатую петлю,
Рисует, - Образ пред глазами
С распущенными волосами,
Столь выразительным лицом.
Смотрю в нее с открытым ртом, -
Она, она; моя подруга,
Прощай и здравствуй, и прощай.
Ее из "Ничего" встречай, -
"Ничто" Она в часы досуга;
Но стоит фразе прогреметь, -
Ей на октаву должно петь.

Греми поэмой Баратынский,
Желудка емкость воспевай;
Холодные жуешь сосиски,
Струей горячей зажигай;
Расплавлен сыр - шипит жаркое, -
Еще вчерашние второе,
Сегодня, - стол холодных блюд.
Закуску микроволны жгут
Печи граненого стакана.
Но о своем я, о своем.
Мы остановимся на том:
Герои, в два дымят вулкана.
Лед колотый полезен им,
Коль утром хочешь быть живым.


Табак и виски - Марк хмелеет;
Сергей глядит во все глаза
(Когда приятель окосеет!?)
Еще налил, - в окно гроза,
Стремительным лучом блеснула, -
Хозяин полетел со стула;
С мольбой на друга посмотрел;
Шепнул: "Ты кто?", и захрапел,
Пузырь зеленый выдувая.
Плебей, патриций - все одно,
Природой определено.
Она смеется, - шутка злая,
Сыграла первую главу.
За ней вторую позову





Сергей Дородных Глава 2.



Анастасия Соловьева.

Любовь. Кто не любил? - Напрасно.
Отвергнут не был? - Тот не жил
Надеждой, встречей одночасной;
И одиночеством могил;
Ночами (белыми) стихами, -
Не зарифмованные Вами?
(Владимир, все слова твои).
Но страсть - союзница любви.
Другая сгинет непременно,
Когда одна из них уйдет,
Не через месяц - через год;
Не постоянное - мгновенно.
Одна. Оплачивает дань.
Себе? Другому? - Перестань.


Свершилось - головокруженья;
Пружина сжата в ноль - союз
Двух знаков, - вспышка напряженья,
И цепь красна объятий-уз.
Любви Амперы, Вольты страсти
Сливаются - и вот во власти
Ватт, перегрузок и цепей
Анастасия и Сергей.
Забыв про мужа, бросив друга;
Раскатами оглушены,
Зевесами ослеплены;
Колотит сердце от испуга.
Вдох - выдох, вздрагивает грудь,
Чтоб вакуума вновь глотнуть.

Град начался - дождем сменился;
Скрип потревоженных петель;
Стон ветра в рев оборотился
И просится в дверную щель;
Гудит в разбитое окошко;
Скатился с вывернутой ножкой
По лестнице дубовый стул,
Стихия перешла в разгул:
Таскает сорванную штору,
Фальшивит струнами рояль,
Бряцает по полу медаль,
За блокбастер "Пособье вору".
(Когда в союз "The Word" вступил,
В нагрузку к членству получил).

Ночь миновала, вместе с бурей,
Край неба золотом горит;
Уже пчела, оставив улей,
Над пестротой цветов кружит,
Жук недоверчивый из щелки
Не веря труженице пчелке,
С сомнением на божий свет
Глядит (вылазить или нет?),
Что выберет? - Пока не знаю.
Травы, листов, цветков народ
Проснулся; полные забот,
Ночной погром обозревая,
Плывут, бегут, летят, ползут
Из всех щелей, и там и тут.


Проснулось маленькое сити
И разбрелось туда - сюда;
Электрик на столбе - в зените,
Закручивает провода.
Рубанок васекает стружку.
Сосед вертит свою подружку,
Завинчивая ржавый винт.
Соседка разрезает бинт.
На сына, и не без укора
Посматривая с высока;
Распухшая его щека
Горит коварством гвоздодера.
Ему и больно и смешно.
Где Соловьев? - Глядит в окно.


Он повторяет: "Как ничтожно", -
Больной качая головой.
Бумагой скомканной, возможно,
Иль странной девственной слезой,
Потрясены его основа, -
Страницы первые готовы:
Лист смятый на краю стола,
И в нем два слова: "Ты ушла";
Навечно! - Крики Мельпомены, -
Windows грузит ноутбук,
Трагедий отворен сундук:
Коварства, муки и измены;
Стендаль, Жорж Санд и Мопассан
В его стекаются роман.


Вкус трансценденции приятен
Для творческого языка;
Но низших гениальных впадин,
Едва с вершины дурака,
Понятны умозаключенья.
Наивно ищет массы мненье
Поток прекрасного вина, -
"Безвкусен", - такова цена!
Как сердце рассказать стихами?
Как к сердцу подобрать ключи?
В век наш - поэзия молчи,
Растоптанная сапогами
Крутых рекламных хвастунов,
Москвы раскрученных шутов.

........................
Тогда умнеешь понемногу, -
Когда отнимут от груди;
Когда у загса сводит ногу,
И думаешь: "Что впереди?";
Когда три нормы выпив разом,
Разговоришься с унитазом
И вновь двуручная пила
Разгорячится добела;
Когда похмельем угнетенный,
Трясешь бутылку горлом вниз,
И познаешь судьбы каприз,
Заглядывая в круг зеленый;
Когда устав от разных дел,
Оглянешься: "Как постарел".


Прошла неделя, Настя наша,
Обласкана семьей чужой.
Встает с рассветом, варит кашу;
И влагу тряпки половой
С водушевленьем выжимает;
Салфетки шьет, белье стирает,
Утюжит белый воротник;
Нарежет сказочный балык
Готовленный своей рукою;
Легонько сходит в магазин;
Когда Сергея гложет сплин,
Займет какой - нибудь игрою.
Да будь хоть трижды идиот,
Поймешь: "Невеста первый сорт".


Добра, уступчива, послушна,
Решительна, умна, тонка,
Светла, безоблачна, воздушна,
Прозрачна, солнечна, легка,
Зеленоглаза, лучезарна,
Нежна, чувствительна, приятна,
Пленительна, стройна, чиста,
Неописуемо - проста,
Великолепна, вдохновенна,
Красива, глубока, бела,
Сладка, внимательна, мила,
Волшебна, воодушевленна,
И грациозна, и точна,
Но совершенно не верна.


Дитя зори, цветок востока,
Она в пятнадцать зацвела,
Мечтами унеслась далеко,
Жила, как будто бы спала.
Любила будни, в повседневность
Любила даже слово верность;
Но не умела, не могла
Не поменять козлом козла,
Обязанностью потревожить
Свободу дерзкую свою.
Быть постоянно на краю,
Все нажитое уничтожить.
Тянуть, дразнить и отпустить
Натянутую жизни нить.


"Не постоянна", - скажет кто-то,
И в чем-то малом, будет прав, -
"Всему известная порода", -
Догадку фактами связав,
Вздохнет, и может даже тяжко.
Но выглаженная рубашка,
Но выстиранное белье,
Щи, каша, всякое питье,
Включительно: нацедит бражки,
(Ну это вряд ли, здесь загнул)
Подвинет, не на месте стул,
А вечерком сыграет в шашки.
Безоговорочно она
Быть совершенною должна.

..........................
Недолго забавлялись ссорой,
Их с Марком общие друзья.
Сперва судили случай новый;
Вторую половину дня
Уже посмеивались вяло;
Назавтра, вовсе перестала
Мораль истории смешить, -
Наскучила. Ее забыть
И нам бы; скучно, право скучно,
Недобрым словом поминать,
Минувшее, - прошло? Как знать.
Злопамятное наразлучно,
Как тень волочится во след,
Изобретая свой совет.


Так муж, не находя покоя,
Закрывшись в четырех стенах,
На темное пятно родное
Наносит ореол в рогах.
Сквозит в окно: "Отмсти измене".
Спиралью расползаясь тени,
На стены с потолка, ползут,
Рогами по углам скребут.
Раскручиваясь, хороводом,
На расстоянии руки, -
Быстрей, ужимки и прыжки;
Знобит и рвет. Холодным потом,
Паркет приклеился к спине.
И вкус возмездия, в слюне.


Его оставим ненадолго,
К героям нашим возвратясь.
(Немногим больше будет толку)
Анастасия развелась;
Дни шли, вернее уж бежали.
Мелькнули лето, осень; дале,
Неуловимой чередой,
Отсчитывают год другой.
Когда-нибудь, и повесть эту,
Последний подведя итог,
Сочтут; все главы в эпилог.
Тугим клубком смотают ленту.
Навеки вечные покой
Она разделит под землей.

.............................
Пред зеркалом невеста, в белом,
От всей сокрывшись суеты.
Одно твердит: "Душой и телом";
Любуется волной фаты;
По талии скользнула ручкой,
(Легко заволоклася тучкой)
По кружевам вниз провела,
Слегка подол приподняла,
Вперед, попеременно ножки
Подставила под зоркий взгляд;
Вниз низвергнулся водопад;
Оправы золотой сережки
Катилась чистая слеза,
Свет преломляя в небеса.


За дверью не смолкают звуки.
Она расстаться не спешит,
С плодом без хитростной науки,
Близняшку белую смешит,
Играя локоном завитым.
Та носик сделает сердитым, -
Анастасия ей в привет,
Покажет зубки, - та, в ответ,
Улыбкой радужной зажжется;
Из уст раздастся звонкий смех:
"Ты бесподобна, краше всех".
Лицо овального оконца,
Беззвучно открывая рот:
"Ты краше всех", - произнесет.


Через два дня закончен праздник,
Дворняга догрызает кость;
Торгов и тостов соучастник,
Идет, пошатываясь гость;
Домой, со спутницей своею.
Небрежно обхватив за шею,
Его (на чуточку трезвей).
Слабей мерцанья фонарей.
Заря дрожит макушкой плоской.
Сергей не спит, - глаза закрыл;
(Светило всходит) засветил
Луч первый, багряной полоской,
Лишая превосходства ночь.
Рассвет, - тьма убралася прочь.


Как чуден запах весен, первых
Рассветов, полдней, вечеров,
Ночей, бессониц, мыслей ленных,
Разгадок бестолковых снов,
Усилий тщетных; помешательств,
Трудом коммерческих издательств,
Их целью, оправданьем средств,
Игрой на чувствах наших детств.
Помилуют и осуждают,
Оправдывают - вновь казнят.
Через один поставлю в ряд,
Друг другу пусть надоедают.
Стакан снотворного приму ,
Чтоб отступило "почему".




Сергей Дородных. Глава 3 не законченная.

Василий Сонин.

Движенье – смена поколений,
Меняют отпрыски отцов,
Куется цепь из повторений
Бесчисленности близнецов.
Звено охватывает крепко
Сосед; уже марионетка,
Сковалась общею судьбой.
Река течет, ее водой
Все низвергается к развязке.
И камни поперек пути
Сумеет ловко обойти
Посредством палки или ласки.
Над перепадами ее
Кружится стаей воронье.

Пусть кружит, таково призванье,
Таков материи закон.
Меж молотом и наковальней,
С рождения до похорон,
Из крика первого до хрипа,
Собою избранный, как глыба,
Против течения стоит.
Глаз у стервятника блестит,
Он напрягается, он метит
Природы слабую пяту;
Уже подносят кляп ко рту,
Визжат попеременно плети.
Иль надругаются верней,
В тур превратя или коней.


Недолго заседанье длилось,
Решение предрешено:
Треть предприятья разделилось
На пять дочерних ООО.
Карьеры капитал начальный,
Сперва, "директор генеральный",
Вложил стараньем под процент,
Табличкой новой: "президент".
Потом, пять дочек объезжая,
Их технологию зубрил,
Ладонью горячо рубил,
Пророчил наступленье рая.
Серьезным видом, обещал,
Вновь повторяя: "Я сказал".


Чуть утро – душ и завтрак плотный,
В процесс ментальный погружен,
Нахмурен лоб на беззаботный
Начальника родного сон.
Анастасию поцелует,
Влюбленным взглядом побалует,
Накрутит на мизинец прядь
Ее волос. "Мне уезжать.
Пора", - промолвит извиняясь.
"Пока, посплю еще часок", -
Щебечет сонный голосок.
Сергей, в лучах любви купаясь,
Захлопнет дверь, спешит во двор,
Его приветствует шофер.


Служебный Nissan заведенный;
Зевающий, сердитый зам.,
Подъемом ранним возбужденный, -
Без уважения к годам.
В чертах лица его – насмешка:
Как скоро оперилась пешка,
Рассудок мальчика в дымке,
А уж глазами по доске,
Наискосок и вдоль стреляет.
Совсем недавно - гладь, да тишь.
Сейчас, - не хочешь, а родишь,
Что этот отрок возжелает.
Желания, - все сущий бред.
- Сергей Иванычу привет.


Тот: «здравствуй», - отвечал безмолвно,
Еле заметным головы
Кивком. Приветствовал повторно,
В салоне: «задержались вы».
Шоферу крикнул: «трогай Вова.
Давай быстрей. Что, как корова,
Плетешься? Дай ей по рогам,
Дави сильнее по газам».
И Nissan мчит, противясь ветру,
Вот подъезжают к проходной;
Колючей проволкой стальной,
Забор тройной в три тыщи метров,
Родную дочку завязал.
Сергей глядел, и тосковал.


Его коснулся дух мятежный,
Тоской минутной пробужден,
И голос Круга, песней вешней,
И дальний колокольный звон, -
Не равнодушие момента.
И президент экспериментом
Забор колючий отменил.
Раб, в ту же ночь благословил
Судьбой начертанный подарок.
Почти законченный подкоп
Заброшен. Сетью свежих троп
Народ спешит. Пока огарок,
Затлеет розовый зари, -
Успеют сделать ходки три.


Шерсть выстригли - сдирают шкуру,
Кусками вырезают плоть.
Таскают кости. Грузят в фуру,
Все, что успели заколоть.
В овчарне до седьмого пота,
Всю ночь разбойничья работа,
Кипит. Наутро у крыльца
Лишь полудохлая овца.
(Каким –то чудом уцелела, -
Овцы паршивой шерсти клок,
Не брезгует содрать и волк).
Но ООО не захирело.
Зам. рано ручки потирал.
Отец сынку конечно дал,

Сперва увидеть кукиш грозный,
Вкусить трех пальцев аромат,
Переварить, уже серьезный,
Красноречивый русский мат.
Неделя – разрешилось горе.
Счастливым, по колено море;
Живой материей - мираж;
Грабеж – бесплатный демонтаж.
Меньшая дочь помолодела,
Овчарни новые стоят,
В них овцы рунами горят.
Производительнее дело.
Вокруг его забор большой.
Родился слух: «Сережа свой»,


Среди работников овчарен,
(Не пойманных гостей ночных).
«Он с нашей долей солидарен», -
И в кухнях, и на мостовых,
Уже трезвонят в полный голос.
Зам., новый выдирает волос
Седой, из рыжей бороды.

Глава 4 Дарья Одинцова.

Когда бы не дрожали руки, –
Взять снова или же не взять?
Безделья ради или скуки,
Незавершенную тетрадь.
Когда бы не пора случиться
Героям нашим объясниться -
Кто виноват из них, кто прав.
Когда бы не искал забав
Растлитель Музы благородной.
Когда бы жизнь была проста
И изложилась в три листа
Бумаги А4 плотной.
Когда бы чашу добрых слов
Не перевесила долгов.

Когда бы не взбесилась, жира
Всех государственных лядей
Наевшись, робкая сатира;
В среде кровососущих вшей –
Страна больна педикулезом.
Когда бы не измены прозы,
Когда б не хор прекрасных лир.
Когда бы поперхнулся мир,
Что впереди готовят строки,
Узнав. Недолго ждать ему.
Когда бы не – «все почему».
Когда бы не прошли все сроки
Закончить наконец рассказ –
Я боле не тревожил Вас.
...........................
После описанных событий,
Вернее ровно через год,
В газетах местных ряд открытий:
По делу ОАО, отчет.
На их передовых страницах
Уже знакомые нам лица:
Зам., на окрашенной скамье
Шлет апелляции к судье;
В слезах, бегущая Настасья;
Марк, потирающий кадык;
Какой-то пожилой мужик
(Быть может представитель власти);
Среди мигающих огней,
С лицом испуганным, Сергей.

Не из-за недостатка нала
Задумывался общий шмон;
Собкору первого канала
Твердили, что таков закон;
Заучивали судьи роли,
До головной, за утро, боли;
Их мантии и парики
Хранили верно сундуки,
Ключей бряцанья ожидая.
В один единственный момент
Перевернулся белый свет;
Жизнь началась, уже иная,
С решеткой в маленьком окне,
Да раскладушкой на стене.

Глава семейства; тот заочно
Приговорен к восьми годам.
Коль знаете Вы адрес точный? -
То делим деньги пополам –
Немалая грозит награда
За голову такого гада.
Но план нажиться обречен –
Приял Туманный Альбион
Всех обломившего засланца.
И ныне он гуляет там,
«Чужой», к Ла-Манша берегам;
Как некогда глаза испанца,
Елизаветинских времен,
Его глядят – я побежден.