Гамаюн

На ветвях шепталы восседал Гамаюн –
Златокрылый, серебряногласный.
Он давно уж заметил фигурку мою
На дороге лихой и опасной.

Для чего я пришел – не понять самому,
Только это его не задело.
Гамаюн приходящих встречал по уму,
А дурных не бранил и за дело.

Я сказал: «Ты известен на весь Хорасан
Как бессмертная вещая птица.
Воспевают тебя и Хорезм, и Эран,
И Бах-Дад, шахиншахов столица.

Отчего ж ты сокрылся в Памирских горах?
Отчего ж не являешься людям?»
Он ответил, что миг нашей вечности – прах,
А в грядущем мы все позабудем.

Я поведал, как часто гляжу на луну,
Созерцая зеленые скалы,
И звезду различаю в тумане одну,
И звезда эта – жизни начало.

Ее имя – Чигирь, что встает по утрам,
А другая – кровавая гемма…
Гамаюн отвечал – небеса панорам
Есть достойная вечности тема.

Что-то грызло меня, хоровод мелочей,
Голова тяжелела, трещала.
Но сюда не идут ради низких вещей,
Я задумал иное начало.

Что дорога? Не только дорожная пыль!
Что колодцы – единые воды?
А звезда? Эхо тьмы? А душистый ковыль?
И прошли мелочей хороводы.

Я спросил, почему не видать ни черта,
Почему все дороги во мраке?
Ведь у зримого мира сложилась черта –
Его можно познать на бумаге.

Гамаюн отвечал, что в понятие «мир»
Мы еще не включили основу,
И любой сотворенный бессильем кумир
Упадет и развалится снова…

Это было в горах, далеко и давно.
Я забыл современников лица.
Обернулося кровью мирское вино,
И погасло сияние птицы.

Только птица жива – мне поведал узбек –
Не загублено древо святое.
На ветвях шепталы коротает свой век,
И трепещет перо золотое…

Theophrastes
15.08.03