приезжий

Не знаю – как, но бил он наповал,
а сила для мальчишек – довод веский,
и, несмотря на то, что деревенский,
его признали. Он не признавал.

Приказывал он тихо. Большинство
мешать его забавам не решалось.
Мне не забыть одну такую шалость,
усвоенную слугами его.

…смеясь, связали руки, волокли
по скату крыши, хохотали жутко.
Нет ничего реальней промежутка
от неба до земли.

А камень на земле был так далёк,
недвижим и нелепостью покоя
напоминал…
 не приведи вам Бог
увидеть или пережить такое.

Вдруг что-то грохотнуло там, у дна!
Меня толкнули в спину, к самой кромке
и отошли, и вот стоят в сторонке:
мол, извини, но мы тут – сторона.

Я плакал и глядел на облака,
я долго плакал и глядел, покуда
не появился он. Его рука
тогда и увела меня оттуда.

Его вопрос участливый добил:
«Ну что ты плачешь, кто тебя обидел?»
Его боялся я и ненавидел,
а он хотел, чтоб я его любил.

«Ты гад!» – я мог сказать ему в упор
и даже плюнуть в ласковую мину…
Он до сих пор меня толкает в спину
и за спиной смеётся до сих пор.
1986