По траве на колёсах

Поле зелёным покрывалом тянется до самого горизонта, раскинувшегося где-то на границе земли и неба. Колёса велосипеда, подминая траву под себя, несут меня куда-то вдаль. Я не помню, как я здесь оказался, но ощущения довольно приятные, хочется петь, танцевать, просто кричать… Солнце видимо только что встало, что не могло не сказаться на моём настроении, порой вяжущем меня по рукам и ногам. Я улыбаюсь сам себе и кручу педали, ветер обдувает моё тело, а в голове у меня нет ни одной хотя бы мало-мальски значимой мысли, я занят созерцанием зелёных миль пространства, окутывающих весь видимый и, очевидно, не видимый мне мир. Мои руки до боли в суставах сжимают руль, но я знаю, что если я их с него сниму, то велосипед все равно будет ехать прямо. В светло голубом небе плещутся десятка два чаек, изредка дарящих окружающей меня зелёной планете драгоценные обрывки своих песен. Я выхожу за дверь и погружаюсь в сумерки июльской ночи. Где-то среди кустов прячется мой враг. Я его ни разу не видел, но я постоянно чувствую его присутствие где-то поблизости. Je vois que je vous fais peur, но такой враг есть у каждого. Кого-то он навещает ежедневно во время обеденного перерыва, а с кем-то он проводит все дни и ночи напролёт, живя в сказочном дворце его подсознания. Я знаю тепло камня, но порою так хочется обмакнуть руки в грязь, попробовать измениться и войти в пустой дом. В этом доме ещё несколько лет назад жила одна семья, но после того, как отец семейства убил свою жену и ребёнка, их останки закопал в соду, а сам в течении трёх дней отрезал от себя кухонным ножом по кусочку пока не умер от жажды, там никто не жил. Оленьих жил хватило на три тетивы для лука, а это значит, что можно смело идти на охоту. Отец никогда не брал меня с собой на охоту, но я всё равно охотился, правда, не на оленей и медведей, а на заезжих туристов. Солнце уже два часа нещадно палило мою голову, и я, спрыгнув с крыши строительного вагончика, забрался под железнодорожную платформу и стал рассматривать ржавые консервные банки, валяющиеся здесь в изобилии. Я беру одну из них в руки и читаю еле видные надписи, уверяющие меня в том, что срок хранения продукта истёк двенадцать лет назад. В моей голове появляется странная мысль, что именно в этой банке меня купили родители в сельском магазине, а как у меня истёк срок хранения, они вскрыли её и выпустили меня в этот мир. Я прижимаю банку к себе и засыпаю. Мир вокруг меня становиться зелёным и безбрежным. Колёса велосипеда подминают под себя траву, я уже не ощущаю скорости, но я знаю, что если я остановлюсь, то я больше никогда не смогу так разогнаться. "Мы теряем его - доноситься до меня сквозь звенящую пустоту чей-то голос и тело моё пронизывает волна электрических разрядов - Мы теряем его!". Я вновь впитываю в себя несколько сотен вольтов и уношусь куда-то вниз. Я лечу по странному тоннелю, стены которого сплошь завешаны полотнами Гогена, Вангога и Дали. Вдали виднеется свет, и я подозреваю, что через пару секунд я сам стану этим светом, этим зелёным чарующим светом. Я стану травой, я стану сочной зелёной травой, которую подомнут под себя колёса сотен велосипедов. Я открываю глаза и понимаю суть всего, что происходило, происходит и произойдёт на Земле, я вспоминаю имена незнакомых мне людей, я открываю для себя новые страны и континенты. Я открываю дверь и выхожу на крыльцо. Мой враг выходит из за кустов, его лицо прекрасно, его телосложение напоминает древнеримские скульптуры, в нём я узнаю себя, он - это я, а он во мне узнаёт себя - седого старика с чуть подслеповатыми глазами и трясущимися руками. Если бы дом снесли, то тень от него сейчас не падала бы на мои чемоданы, стоящие на дороге. Я достаю из кармана несколько скомканных бумажек и кидаю их с моста. Река подхватывает бумажки и уносит их в сторону русско-финской границы. Я знаю, что где-то есть сотни полей с тысячами велосипедов и миллионами спиц в их колёсах, подминающих под себя миллиарды травинок сочного зелёного цвета. Я сам иногда становлюсь то травой, то колесами, причём я так и не сделал выбор в пользу какого либо превращения. Мой самолёт стрелою белой пролетает над землёй, над землёй, заросшей лесом и зелёною травой. Вой тут, или не вой, всё равно никто, кроме эха тебе не ответит, да и оно не всегда подаёт голос. Голос у моего врага был тихим, но твёрдым, таким, что все его слова превращались в ароматные и мягкие камни. Я поднимаю с земли камень и со всей дури кидаю его в окно дома, и оно принимает его в свои объятия. Стекло превращается в ящерицу и уходит в тысячи нор созданных самой природой в медленном теле реки, пропитанной электрическими разрядами и несущей меня к огромным, заросшим травой полям. Я в истерике продолжаю крутить педали, пытаясь успеть за исчезающем полем и небом, сворачивающемся и пропадающем из моего поля зрения. Я закрываю глаза, видя как мой велосипед превращается в дым и разлетается в разные стороны. Я хочу стать травой, но травы здесь нет, я пытаюсь, обернутся колесом, но все колёса укатились далеко вперёд. Внезапно я вновь ощущаю материальность пространства, я никуда не падаю, я сижу на табуретке в маленькой кухне. Я вдыхаю воздух и чувствую запах марихуаны. Я открываю глаза и вижу упаковку таблеток, лежащую на разделочной доске на столе. Я встаю и, слегка покачиваясь, подхожу к окну. За окном зима, снег, кружась в свете уличных фонарей, падает на землю… Скоро новый год, а значит, пора идти на рынок за ёлкой…