Ворон

Из самой гущи облаков, из самой тёмной массы дождём на землю был вестник послан. Он над проснувшимся вулканом пролил слезу свою. Со стоном и шипеньем слилась вода с огнём и с пеплом возродилась. Пар с пеплом подхватил сухой, горячий ветер, с песком пустыни их смешал и поднял к небесам. А там уже вершилась судьба земная. Рука Закона сжала стихии все и превратила их в одну. Горящий взгляд и холод оперенья, неуязвимость скал, порывистость движенья – таков он, исполнитель высшей воли. И он летит, подобно ветру, над всей поверхностью земной. Он зрит кровавых войн движенье, народов распри и гибель жизненных основ. Громадной тенью несётся он над миром и слышит стон сжигаемых лесов. Как молча стонут древа, увековечены судьбой, как дико кричат птицы неслышимой мольбой, как тварь земная на четырёх ногах, пугливо озираясь, бредёт к источнику воды, но там их ждёт уж смерть иная. Иная, но та же всё. Всё от руки людской. А ворон дальше уж летит. Он над полями пролетает и чувствует пульс смерти: в глубоких недрах яд таит свою коварность. Вдруг хриплый стон вороний вниз сорвался: «Здесь голод будет и чума проснётся». То не проклятье – нет, то предсказанье лишь. Для ворона оно начало исполненья Воли. Прощальный круг – петлю исполнив, он устремился к горизонту, за Солнцем вслед, чтобы опередить его закат. Но над болотом он остановился. И вновь беда. Кричит он, вестник смерти: «Ты разольёшься по земному шару, и люди задохнутся от чада твоего и грязи»… И продолжает свой полёт. Неустрашимым взором ворон окинет всё, что под его крылами. Он видит всё и слышит всё, ведь он в обличье ангел. Он видит страх, любовь и смуту, надежду, боль и снова смуту. «Смятенье душ », - пророчит он. Не слышат крик сей люди. А ворон кружит, спускаясь ниже. И как предсмертный стон, хрипит вдруг глас. Но то не ворон был, то нам душа кричала: «Опомнитесь, ведь он уже летит!» - и этот крик погас. Он затонул в потоке лжи, коварства, лести, сплетен. А ворон кружит, кружит, кружит… теперь над мёртвою душой. И вот земли коснулись его крылья. Он гордо встал и посмотрел вокруг. И громом грянул крик, сильнее всех стихий: «Я здесь, задумайтесь теперь!»