И станет пустота...

Сомкнув глаза, в долину тени погрузись, ты избран,
Понять зачем такие плавные движенья ног,
Шаги, в туннеле, где распределенный свет,
И только вход, и странные желанья,
И голоса в зловещей тишине,
И ты один. Не делай вдох! Ведь ядом,
Цветут растенья чахлые, в пыли,
Вгрызаясь корнями в бетон, земли,
Не достает им, но питаться,
Одними криками предсмертными могли бы,
Всю вечность. Что же ты! Беги!
Скорей из этой западни смертельной.
Наружу, к морю где всегда пожар,
И нефть горит, и в темных пузырях,
На волю тянутся обугленные руки.
Весь берег пеплом устлан и костьми,
Царит закат, гора на горизонте,
Дорога к ней петляет средь полей,
В которых сохнут черные тюльпаны,
И коршуны летают тут и там,
Ищя добычу в дьявольских угодьях.
Ступай дорогою смелее, нет причины,
Бояться птиц до падали охотных.
У камня, что стоит на полпути,
Ты встретишь старика в одеждах красных,
С пером и свитком, с черной бородой,
Он имена записывает в свиток,
И что-то вспоминая беспристанно,
Бормочит тихие, бессвязные слова,
И смотрит сквозь тебя, не замечая.
Решаешь с ним заговорить: "Скажи мне,
Куда попал я, что это за место,
Я в нем узнал обитель Люцифера,
Однако убежден в своей был жизни,
Что не возможен ад для человека."
Старик отвлекся от своих заметок,
Скрипучим голосом, надменным и усталым,
Тебе ответил: "Что такое ад?
Ужели б стал всесильный тратить время,
На травлю муравьев, пустых, никчемных,
Себе создавших, вздорную мораль,
Чтоб только гласа совести не слышать.
Ад лишь для тех, кто верует при жизни,
В неотвратимость муки бесконечной,
Кто грешен был по собственным понятьям,
И дерзостью не в силах искупить,
Своих грехов. Ты не из тех, однако.
Ты не дрожал пред Господом и бесом,
Любви других, поддержки, утешенья,
Ты не искал, боялся, как чумы,
В минуты слабости, спешил уединиться,
И мог доверить помыслы лишь стенам,
Но вот, сегодня ты в конце пути.
Взберись на гору, на вершине встретишь,
Свою судьбу. Не медли, и иди."
И ты проходишь дальше, не прощаясь,
Чтоб через час добраться до подножья,
Горы пологой, дряхлой серой, лысой.
Где нет приюта жизни, только ветер,
Тоскливо завывает над камнями.
Ты чувствуешь, как что-то изменилось,
Как стали облака, незримей, тоньше,
Бесцветней небо, призрачней земля.
Все затаилось, смолкло, ожидая,
Развязки скоротечной, долгожданной,
Ты на вершине, мир перед тобой.
Ты с высоты взираешь на долину,
Не на одну, но тысячи долин,
Где сотни рек текут одновременно,
Впадая в разные моря,
Где лунный свет, вдруг слился с солнечным,
И мириады звезд, в миг появились, заполняя небо.
Все наложилось, время неподвижно.
Толпа людей умерших, нерожденных,
Живущих ныне пред тобой застыла.
Их помыслы, надежды, и желанья,
Их чаянья, и тайные пороки,
Тебе доступны, только посмотри.
А ты стоишь подобен демиургу,
Глазами жадными пространство изучая,
Вбирая логику законов мирозданья,
Внезапным возвышеньем изумлен,
Своим. Но что же делать дальше?
К чему стремиться и чего искать,
Зачем такое знание, без цели,
Что можно изменить в недвижном мире,
Коль результат известен наперед.
Ты хочешь все вернуть, стать снова прежним,
Но только вот забыть уже не в силах,
И даже умереть, и в исступленьи,
Ты крикнешь, "Хватит. Больше не хочу.
Исчезни мир!". И измерений сомн,
Сольется в точку разуму покорный,
Но разум не творца, а человека,
Из точки вновь вселенной не создаст.
И станет пустота...