Триада Аннушке

1 Совенок

Серые взъерошенные
На макушке перышки,
Ветер в них запутался,
Как в ловушке снов.

Глазки – два встревоженных
Многоцветных солнышка,
Будто бы испуганных,
Как всегда у сов.

Нежная, застенчивая,
Каждой жилкой женщина.
Аромат ванили
«Whinstone» заглушит.

С кашлем недолеченным,
Недосыпом отмечена,
Расправляешь крылья
Сказочной души.


2 Травка, сны и сказки...

“…И как расскажу я тебе про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?
Ты плачешь?.. Послушай…»
(Н. Гумилев «Жираф»)

Заморский бог Джа всегда прав:
«Не парься, и будешь ты счастлив!»
Этот запах немыслимых трав!..
И наркотик ведь лишь отчасти…

Завивается под потолком дым,
И блестят глаза из-под ресниц…
Слушай, девочка, это не ты
Посреди вдруг застывшей реки
Со своей загоревшей руки
Выпускала лазоревых птиц?

Там был лес, нарисованный красками,
И звезда, пронзенная в сердце…
Ты меняла день жизни на сказки
Для того, чтобы кто-то согрелся…

Те, кого не вернешь… Кто их помнит?
Схоронились в могиле братской
По геройски безвестно и скромно…
И пускай жизнь была бы огромная,
Выбор сделан – ударила молния…
Зато кто-то поверил в сказки…


3 Три

Он – со звездами на плечах,
И рука отдана свободе.
У нее – в бесноватых зрачках
Память ведьминой крови бродит.

Между ними стоит тишина
Переполненной шумной квартиры.
Непромолвленных слов стена
Разделяет два странных мира.

Ее имя – проклятье его.
Думая лишь о перьях совиных,
Он опять не поймет ничего
В ее взгляде бесстыдно-невинном.

А она, заплутавши в ресницах,
И, запутавшись в вещем сне,
Вновь, держа на руке синицу,
Будет грезить о журавле.

Прижимаясь спиной к батарее,
Грея хрупкие крылья свои,
Пламенея, худея, зверея,
Жаждать дико его любви.

Под сопенье измаянных тел
На три долго-коротких мига
Две души, увидев предел,
Показали друг другу фигу…