Баллада о шотландских маках

Вариант легенды о сэре Гарете Оркнейском — рыцаре Круглого Стола.



У края светлых, синих гор
Полны долины небосводом.
И затуманила природа
Глаза тоскующих озер.

Нежна зелёная листва
Среди заливистого свиста.
Здесь полнятся весельем быстро
Людское сердце и глава.

В лугах Шотландии прекрасной
Весною маки хороши.
Но пусть прохожий не спешит
Их собирать в букет опасный!

Ведь запахом своим цветы
Наводят колдовскую дрёму,
И может не дойти до дома
Поклонник яркой красоты.

* * *

Здесь на краю шотландских гор
Лесные феи обитали:
На солнце крылья трепетали,
Прозрачней радужных озер.

И в звёздном свете под луной
Они смеялись и играли.
И люди иногда слыхали
В чащобе голос озорной.

Средь них одна прельщала взор
Своими тонкими чертами,
Когда она, взмахнув крылами,
Неслась в неведомый простор.

Она, свободна и легка,
Порхала бабочкой над полем
И пела о бескрайнем Море,
Что здесь виднелось свысока.

И вспоминала дни, когда
Волшебник с белой бородою
Издалека ее сюда
Привёл, чтоб встретиться с судьбою.

* * *

Вдали зубцами чёрных стен
Вознёсся замок горделивый.
Никто из жителей долины
И подходить к нему не смел.

Из замка иногда в леса
Четыре мальчика шагали,
Но их совсем не волновали
Природы дивной чудеса!

Они ловили барсуков
И разоряли птичьи гнёзда,
Искали фей, хоть и при звёздах
Не находили их следов.

Но самый маленький из них
Казался Фее очень милым,
И посвящать она любила
Ему свой переливный стих.

Мальчишка — плут! Мальчишка — вор!
И демон взор туманит ясный…
Но вот уж юноша прекрасный
Стоит у склонов синих гор.

Он рвал опасные цветы,
Томим душевной сильной жаждой.
И в долгий сон его однажды
Сморили маки у воды.

* * *

Она, лучиста и тонка,
Явилась в белом одеянье.
И дивное её сиянье
Завидел он издалека.

Коснулась глаз его рукой —
И юноша лишь изумился,
Как в существе его разлился
Досель неведомый покой;

Забил источник свежих сил,
Наполненный весны цветеньем.
И Фее душу он открыл,
Поведал мрачные виденья.

О том, как ночью при луне
Их мать в безумье колдовала:
С зажжённою свечой в окне
Мужчин приезжих соблазняла.

О ненависти и любви,
Внушённых ею братьям странным,
И как она в ночи туманной
Являлась ведьмою в крови.

Крестили Гаретом его…
Но было ль то Святым Крещеньем?!
Он полон слёз и возмущенья
За кровное свое родство!

И как теперь на свете жить?!
Не лучше ль с братьями скитаться,
Чем в мрачном доме оставаться
Колдунье-матери служить?..

Слова сомнением полны,
Безумной болью, злобой дикой,
А взгляд застыл безмолвным криком:
«Господь, здесь нет моей вины!»

И Фея страшную судьбу
Увидела в его дороге,
Но всё же к Звёздному Порогу
Смиренно вознесла мольбу.

«Пусть будет светом озарён
Твой путь, мой мальчик долгожданный!
Я за тебя молиться стану.
Чти сердцем Господа закон!

Ступай отсюда в Камелот.
Смиренье Гарета прославит,
И к рыцарству его представит
Славнейший воин Ланселот.

Иди за мудрым Королём:
На нём печать небесной силы.
Как брата я его любила —
Мы в доме выросли одном…

Мне больно отпускать тебя:
Ты сердцу сильно приглянулся…
Иди!» — И юноша проснулся,
Букетик маков теребя.

* * *

Он в ту же ночь покинул дом
С мечтою трепетной и тонкой,
И в Камелоте поварёнком
Увидели его потом.

Судьба его была горька,
Хоть славными полна делами.
Но Фея с ясными глазами
Всё видела издалека.

Она по-прежнему играла
Средь зеленеющих лугов,
В тугие завитки венков
Весною маки заплетала.

Но чистая ее молитва
Хранила Гарета в боях.
Она ему являлась в снах,
И на пирах, и после битвы.

Когда же кончился обет,
Волшебник с белой бородою
Опять позвал её с собою,
Сказав: «Его в живых уж нет».

И лишь тогда она, легка,
За ним ушла, подобно чуду,
Шепнув: «Мой гордый, не забуду
Через пространство и века!»…
___________________

Когда-то у шотландских гор
Земля встречалась с небесами.
Но до сих пор горят слезами —
Росою маки у озер.