Дравих. Глава 3 Вот слух от жизни. Часть 6 Афис. Управитель-кукл

по мрачностенным коридорам
и темным лесенкам каменным
идет он, царь, величья пленным.
иной здесь мир, здесь всяким взорам
не подойдет вуаль покорства,
и честь отдав подземным ходам
среди каменного упорства
в конечном счете светит дверь.
владыка, факелом сверкая,
себе дорогу освещая,
уперся сам уж в эту дверь.
раздался грохот леденящий
стук царский, кровь нам холодящий
развеял правду подземелья –
тиши смертельной снял правленье.
– ты сделал все что говорилось?
– да.
– что с поэтом тем случилось?
– я сам в не понял, он смирился,
тот сильный нрав не шевелился.
он пал, лежал без сил, как будто,
до казни, умер он, как будто...
– ну все, иди... а где лежал он?
– где?..
– в камере какой?
– п-подо мной... а...
– ступай, казни другого
и сам с ним бейся на мечах,
чтоб бой пронял любого,
и верх над воином взял страх –

теперь ушел в свои владенья
закрыл почтительно он дверь
опять же свет, опять почтенье
и приласкался снова зверь.
он до покоев сам вознесся,
открыли двери для него,
вот ложе, сад, цветы. улегся,
позвав пиита своего.
тут лира тихо заиграла
и ожерелье засияло
похвал. пиит, скосив чело,
ужасным счастием обдался.
проснулась арфа, явлен Феб.
и, не нарушив сей напев,
к ним мягким топотом прокрался
придворный евнух и жрица,
великолепная девица.

фригидных мыслей отчуждаясь,
отдаться страсти все стараясь,
в две части душу ум порвал –
наш царь веселье потерял.

всю прелесть див восточных дам
предать пленительным чертам
со сладострастной красотой
очей прекрасной девы той
и ноты лиры мелодичной
разбавить музыкой ритмичной,
и все явить шести мирам,
подвластным ясным небесам –
едва стоять, как раньше будут,
едва последущее племя
былое вспоминая время
своих отцов не позабудет.
КАК ХОРОША ОНА СОБОЮ!
позвольте слабость, господа,
рискну рискнуть своим покоем,
и расскажу вам как тогда,
природной прелести полна
была она, о коей вторим,
которой всякий плод несем,
о коей песни все поем
и за нее лишь, деву спорим,

покинет взор, едва смущенный,
зрачок в движенье приведет,
и тут же пустит наперед
амур свой выстрел раскаленный
по всей округе, все места
что к солнцу взоры устремляют
пленит земная красота,
ее и боги восхваляют.
игривый блеск, улыбки свет
пусть, взгляд той девы отвлеченный,
она прелестней тем и нет
того, кто был не покоренный
кто не сложил бы свой кинжал
и преклонил главу и ждал,
ее одну, судьбы подарка
всю жизнь...и больше, без остатка.
о, стой, Хеопса пирамида

и знайте что стоите вы
коль нет вам глаз смотреть как стройна
она идет, идут за ней
бесчисленны народов толпы
и землю, что примяли стопы
съедают в радости своей!
ну, все, оставим мы покои
и устремимся все в подвал.
где восемь старцев сединою
к восьми прикованы углам,
где лучик света давит утром
сырые стены, серый пол,
где неизбежным царским нутром
страшится слабый духом пол,
где мерзость, вонь, о Боги, как же
такое быть в владеньях ваших
могло. о, что же это?

пойдемте, ну, смелей, со мною...
ах, что нет сил покинуть вам
ту жрицу? так возьмем с собою!
в придачу можем мы в карман
припрятать рио-карнавал.
там будет радостно и ясно,
там будет праздник и веселье
и пусть уродство их ужасно,
кто в том подвале в заточенье,
какое дело нам до них,
забыт уж Брах, забыт Дравих
забыт и старомодный стих.
пусть, и без нас все бушевало
и Атлантида мир не знала:
секиры златые блестели
и стрелы мощные летели,
весь грохот, страх и боль сраженья
коль обошли нас стороной,
какое мудрое решенье:
"зачем страдать со стариной?"
пока бюстгалтер мы снимали,
уже рабы Дравиха пали,
пока плясали мы и пели,
пока клубились и чатились,
крупицы крови уж взлетели
и вопли скорби разразились.
теперь давайте мысль включать,
логичным тоном размышлять:
ведь если все без нас случилось,
пока нам это не открылось,
без нас, стал быть, и дальше будет
без нас и биться дальше будут.
когда не знали мы о них,
коль знанье дела не меняет,
и казнь ни что не отменяет,
то пусть молчит о них мой стих!
(о, нет, совпали мысли наши?
и если так, то скажем дальше:
пусть погребет себя мой стих!
но все ж, надежды светлой знамя
я подниму над головой
и пусть же стих мой, сердца пламя
не угасает за толпой.)
ну все, вернемся во владенья.
вот, царских доблестей паденье
острог подземный округ нас
где счастье знать угаснет шанс.
здесь хворь души, улыбкой скрыта,
как книга явится открыта,
что это, милость ли Богов?
о, славьтесь вы в века веков!
что это, рок ли нас настиг?
о, это жизнь без глупых книг,
реальность бытовых предметов,
распутица простых ответов.
но все же рок читать не учит
и прока этой книги нет
хотя же нет, в сей темный случай
сожжем ее и будет свет!
вот - эврика... вот ее суть
вот эфемерных мыслей путь.
а музыка на струнах лиры -
слова, дитя тех мыслей силы.
они звучали, что же, снова
нам слышен смрад того же слова.
и снова вопль и молебны.
в сыром, гнилом, закрытом свету
последним стойбище поэту
сидим мы с вами, здесь не верны
улыбки, смех, разлитый в воздух
все бросят нас, как перла в воздух
ревнивица жена.
-ты что же, воин затеваешь?
чего ты мне мешаешь,
ты, некто, кто такой,
ты мерзкий и гнилой...
вот Посейдон, зови, как сможешь
он ног лишил тебя,
лишит и языка.
а ты сидишь, чего затеял,
решил, мне путать дело можешь?
безумцы, вам молчать велел я.
забыли вы мои слова?
забыли вы свои дела...
сие пристанище поэтов,
безумных с языком, как вы,
я создал, вам же счастье это,
что с плеч не выбил головы!
-мы забываем, наш владыка,
прости, царь, ты наш повелитель
ты судеб наших покровитель,
твои слова, о наш владыка,
как кладезь в пустоши забвенья,
Богов всемилостных веленье.
сия каменная картина
нам мысли вихрем вновь и вновь
как юношу того любовь
несет, о Боги, о, судьбина
О, Боги, Боги, Боги, Боги!
-мы плачем, царь, все каждый раз,
когда спускаешься ты к нам
-но как уйдешь, то все опять, Соврас
и я, все вновь и вновь...
-а-ха-ха-ха!
-не уходи!
-убей нас! царь! -
тем временем ушел, покинул
а кто он, спросите меня,
кто из тени всю власть над миром
собрал как уголь жар огня,
кто он, имеет имя? да, это Афис удалой
владыка воинов боевой.
его лицо как ствол у древа,
его глаза как океан
его бровей боится дева,
а уст пугается он сам.