Наркологическая поэзмия от Горпенко

Ольга Горпенко

РОДНОЕ, ПРИВЫЧНОЕ
 Посв. Е.К. Часовских,
 врачу-наркологу.

...Вы доктор – вот Вы и поймите, что с ним,
Раз в этом бессильны и мамы, и папы...
Работал всю жизнь я, завод «Реахим»,
Не видел в глаза ни Сочей, ни Анапы.

Вот так мы и жили. Жена – медсестра,
Дежурила ночью, и в праздники даже;
И сыну желали мы только добра,
Шёл в школу – и галстучек мамой отглажен.

Захочет конструктор, захочет мопед –
Так папа ему к дню рожденья подарит.
Откуда нам знать, что от этого – вред,
Что наша любовь рикошетом ударит?

А как с перестройкой случилось ЧП –
Так вовсе не стало свободной минуты:
Кредитов наскрёб, основал ИЧП,
В Стамбул и Варшаву освоил маршруты.

Теперь-то уж крепко стоим на ногах;
За взятку пристроили в колледж балбеса...
Так он ведь мечтает о лёгких деньгах,
К учёбе-то нет у него интереса!

Наверно, инфляция эта виной,
Что так обесценилась честность в народе...
За всех не ручаюсь – но сын мой родной!
Безвольно, бессмысленно следует моде.

Недавно взглянул я, чего он прочёл –
«Загадка убийства» и «Смерть в Соуэто»;
Ну, я и не выдержал, крикнул : «Козёл!
Тебе надо алгебру знать, а не это!»

Вот, доктор, скажите, зачем ему смерть?
Зачем Соуэто на краешке света ?
И стать суперменом ему не посметь,
Когда ещё в школе боялся скелета...

Он вместо экзаменов шёл в казино,
Втирался в доверье к каким-то бандитам;
Нам пуля недавно пробила окно –
Вы знаете, я не хочу быть убитым.

Тогда и сказал я: отдельно живи,
И делай, что хочешь, но только толково.
Он сделал! он продал мои «Жигули»
И пропил с друзьями на даче, в Быково.

Но это – цветочки. Дней десять назад,
Когда он вздремнул, я узрел его руки...
А он заявляет: «Все парни торчат,
Куда ни пойдёшь, всюду кайфы и глюки!»

Я запер в квартире его, и стерёг;
Он бился, орал и просил героина,
Всё лез к телефону; потом уже слёг
И весь посинел – вот такая картина.

Тут я испугался и вызвал врача,
Неделю сынка продержали в психушке;
Но он оклемался и дал стрекача,
И выклянчил в долг у знакомой, у шлюшки.

Сегодня его притащили друзья:
«Берите,– сказали, – и чтоб он лечился;
Он передознулся вчера, как свинья,
Совсем отключился, дышать разучился».

«Его, – говорят, – мы качали втроём,
Часа полтора коллектив надрывался;
Мы думали, сами с ним вместе умрём;
Но всё же очнулся, хотя обблевался».

Я, доктор, не знаю, что делать теперь.
Взгляните – вон там он, на лавке, за дверью...
И есть ли надежда? Ведь он же – как зверь,
В сознательность я уже больше не верю.

Ему Вы не верьте! Он будет Вам врать,
Учтите, он очень хороший оратор.
Я всё оплачу; но ведь, сколько ни трать,
Он будет орать, что папаша – диктатор!

Быть может, лишь армия или тюрьма
Заставят его призадуматься крепко?..
Нет! тюрьмы ужасны, там сходят с ума...
Но, доктор, где выход? и где же зацепка?

 «Мы всё это с вами обсудим потом;
Психолог придёт, за отдельную плату.
Сейчас – успокойтесь. Больного берём.
Надюша! ведите больного в палату.
Апрель, 1997 г.

На всяк-случай, дабы никто не парился по такому по случаю отнюдь: вирши ея пихаю на прочтение как бы от себя с полного благословения автора (мы приятели).