Баллада о правилах охоты на кабанов, или Как овдовела Элиссана

........из песенок труверки...........

Всем прекрасен Понтье – и вином, и водой,
И казной, и землей, и лесами.
Как бы ни были мы благородны с тобой –
Граф Бегон – первый рыцарь меж нами.

Элиссана де Бре – нет пригожей лица,
Грудь все так же бела и упруга.
Красотой вышла в мать, благородством – в отца,
Вот какая у графа супруга.

Сын у них родился две недели назад,
Вот уж праздник в Понтье отмечали!
Мальчик жив и здоров, чему граф очень рад,
Да и повода нет для печали.

Но вздыхает Бегон, и отводит глаза:
В них тоска и усталая мука.
Не поход, не турнир, не война, не гроза -
Одолела хозяина скука.

Говорит он супруге: «В далеких лесах -
Если ехать три дня до Палея -
Есть кабан, наводящий панический страх
На крестьян и других дуралеев.

Верных рыцарей я позову с собой в путь.
Жди, жена! Нет прекраснее доли!»
Элиссана де Бре побледнела чуть-чуть,
Но охота ведь пуще неволи!

Двадцать псов и пятнадцать умелых рабов
Граф Бегон взял на эту охоту.
А жену он вернул под фамильный свой кров,
Предоставив о сыне заботу.

...И светло, и привольно в Виконьских лесах!
Граф собак и рабов подзывает,
Блещет золото шпор на его сапогах.
Конь арабский храпит и играет.

Затрубил главный ловчий, запел старый рог.
Зарычали, озлившись, собаки
И помчались вперед со всех лап, со всех ног,
Предвкушая участие в драке.

Рвется в драку Бланшар – и пятнист, и ушаст.
Меж корней двух поваленных тисов
Дикий вепрь притаился, сражаться горазд.
Это вам не охота на лисов!

Он расставил копыта: бежать не привык.
И на лай не ведет даже ухом.
На клыки поднимает он гончую... брык!
И Бланшар пал с распоротым брюхом.

Граф Бегон вне себя: и за двести денье
Пса такого не купите нонче.
А теперь он воочию видит на пне
Части внутренних органов гончей.

Сбились в кучу собаки. Бесчинствует граф:
«Что сие происшествие значит?
Лоном Девы Пречистой клянусь, что я прав:
Сатана это сам, не иначе!»

Он пришпорил коня. Но кабан не дремал
И, смекнув, что закончились шутки,
От Вико до Палея бежал и бежал...
Граф не ел и не спал третьи сутки,

Все забыты им: рыцари, псы и рабы –
Так бывает в азарте порою.
По оврагам, где нет ни дорог, ни тропы
Тащит графа кабан за собою.

Свита в замок обратно вернулась давно,
Только ждать господина осталось.
А для графа – что полночь, что день – всё равно
Не берет его даже усталость.

От Вико до Палея, а там и в Гойер.
Чей аллод это? Кто ж ему скажет...
Надо думать, что здешний влиятельный сьер,
Графа встретив, почтит и уважит.

Вепрь, однако, сдаваться совсем не спешил.
Развернувшись к Бегону клыками,
За недешево шкуру продать он решил,
Пену с морды роняя клоками.

«Сын свиньи! Ты, зарезавший лучших собак!
Твое деянье мерзко и гнусно!
Ну, иди! Это будет последний твой шаг!»
Граф рогатину держит искусно.

Через рытвины, лужи, ломая кусты,
Вепрь с визгом напал на Бегона.
Но движения графа точны и просты,
Как охотник – он лучший у трона.

Кабану он рогатину в горло вонзил
И держал ее твердой рукою
До тех пор, пока зверь не свалился без сил,
Жизнь отдавший во славу героя.

Но героями часто играет судьба.
Доверять ей – последнее дело.
Жизнь, увы, не веселый пикник, а борьба...
Будто птица в тиши просвистела –

Горло графу пронзила чужая стрела.
Кто-то явно не знает приличий.
Конь арабский в тревоге грызет удила,
Из-за дерева вышел лесничий.

Граф себе позволяет здесь бить кабанов?
Белый свет, что ли, больше не дОрог?
За такие поступки лесничий готов
Убивать без суда и разборок.

Этот лес от Гайера – законный аллод:
Здесь земля молодого барона.
Ну, зачем в реку лезть, коль не знаешь – где брод?
Всем известна жестокость закона.

Что ж. Бегона оплакали сын и жена.
Леснику полагалась награда.
Местный сир с удовольствием съел кабана.
Здесь кончается наша баллада.