Когда плачет берёза

 (Могила)
Плачет берёза, дрожит на ветру,
Подражая бездарно убогой осине.
Каждым листочком, почечкой каждой
Ищет поддержки в земле и корнях,
Только черви и болотная гниль
Служат опорой её бытия.

С древних времён эти сказки ведутся,
Смысл их длиннее, чем эхо в ущелье –
Где барабанят там холод и мрак.
И вот как всегда, слезами зелёнными
Над безобразным полутрупом страны,
Где серпами исковерканы травы,
Умывается тихо худая берёза,
Пожелтевшая от безлунных ночей.
Где эти ночи и ветер воздушный?
Где красота, где травы пахучие?
Всё это сказки? Но ведь было когда-то,
Что верили все в Возрожденья эпоху,
Опустелую новыми красками-звуками…
Вот они – звуки, вот они – краски:
Красным по матам малюющий лирик
В упоённом экстазе поганить холсты,
Пачкает салом девственный лист.
Кто-то художник, а кто-то поэт.
Натянул пиджачок на голую душу
И в казино поедает умишки.
Хочется выть, но замкнуты уста
В бело-чёрное одеяло;
Можется плакать листами на землю,
Только земля пошлятину родит,
Что даже не хочется расти из неё.

Плачет беззвучно, без слёз и рыданий;
Плачет всегда, везде, постоянно;
Плачет над прахом сожжённых живых.
Сколько их было – один или сотни,
Погребённых под сводами великих держав.
Забытых, воспетых в некрологах
И памятниках на шоколадных проспектах.
А вдоль переулков короткие песни.
Блеск за отца, удар – за идею.
Все помнят, все чтут,
От даты да к дате – костюм или фрак?
Проблемы насущные века ушедшего.
Речи пушистые и завыванья
В унисон кладут балладисты и комики.
Рвут свои жилы фальшивого крика,
И пыхтят проститутки, вминаемы в койки,
А на спинах жирными буквами
Слово – подарок беззвучных певцов.
Сколько их было, сколько осталось?
Всё нам расскажет жёлтая пресса,
Смакуя по нервам забытых героев.
Сколько их будет ещё за столетья
На этой земле, что погрязла в разврате
Балдёжных тусовок и скрипучих замков…
Как же всё тихо в мире беснующемся.
Только и слышно как плачет берёза,
Слёзы свои под корою тая.

Так всегда, когда плачет берёза,
Всё замолкает в трепетном страхе,
Не имея ни утешений, ни слов,
Ни платков носовых, не измазанных кровью,
Без пятен вранья и дешёвых соплей.
Даже дети прячут свой взор,
Омрачённый отравой с пелёночных лет.
У них только похоть, воровство да забавы.
Всё, что не вечно, гадит и пятится,
Все, что живые, в грязи с головой.
Небо и то льётся дождём,
Чтобы скрыть её слёзы,
Во избежания униженья в глазах
Мохнатых крестовщиков и звонарей,
Кем исковерканы были запреты,
Дабы престиж и награды иметь.
Жгут очень больно слёзы берёзы
Солью и смаком прожитых дней,
Впитанных с влагой из земли и из неба.
Никто не посмеет прервать этот плач:
Душонки запрятали все офицеры,
Задницы сжали чиновников орды,
Бандиты гремят на фени о чести,
Мохнатые руки прячут в карманы
Менты, кивая желудками,
Лентяи, бездарности, лживые ироды,
Прочая челядь – все прячут глаза,
Виновато скорбят и фальшиво краснеют.
Просят прощенья, хриплые глотки…
Им наплевать на родную чужбину,
Только бы тварь замолчала проклятая.

…Плачет берёза, дрожит на ветру.
Дыхание скорби, бездыханная блажь.
Пускай эти дети рыгают заразой,
Вечность клянут да кладут на заботы,
Пусть дяденька строгий рычит и бормочет
О благе, законе и страшном суде,
Пугая прислугу и соседей по даче,
Вся прочая пыль пусть ложится на воздух,
Гния, зарастая тиной и мхом –
Всё это не важно, по сути, совсем,
Когда привыкаешь к чужому отводу…
Кто-то всегда отпоёт, отрыдает.
 ........20.07.2005 г.