Дравих. Глава 3 Вот слух от жизни. Часть 4 Подвал

в остроге темном под землею
сокрыты восемь человек
все, на подбор, все с сединою
держали в сырости свой век.
- когда тобою и не пахло,
когда у нас в саду цвело
а у соседей глупых чахло,
тогда ж нас, юных, в бой вело, -
как вздох он начал - тот же час
вмешался в речь его Соврас:
-с времен тех, знай, пошла разруха
своей дрожащею рукой
с времен тех дряхлая старуха
взяла правленье над страной.
ее встречаешь ты в покоях,
она привидится тебе
когда в предказненных поклонах
прижмешь ты голову к земле.
она смертельная личина,
она всем властвует теперь,
ей нет ни славы, ни почина
она все держит, мне поверь.
теперь нет царств границ решимых
теперь иной над нами мир
она, правителем всесильных
слышна в чудесных струнах лир.
она решает все что будет,
она во всех теперь сидит
она, старуха, вечно будет
пока разумен наш пиит.
но не всегда бывало это
и не всегда казнили нас,
пустых людей, простых поэтов,
несущих с древности свой глас.
пожалуй, был таким последним,
что не падал пред стариной,
я видел сам его несменным
он счастлив был, он был немой.
– нет, говори, я забываюсь,
пусть все узнают, пусть страдают.
ну как же так...
– я жил как ты, был молодым-
продолжил славный прежде воин,
неведомою хворью болен, –
еще скажу, друзьям твоим
я дал бы фору в винном зале.
Афины, верно и не знали
такого воина попоек,
я как Олимп был стоек.
едва найдешь девицу в мире,
что не знавала бы меня
и если речь шла о кумире,
то тем кумиром был лишь я.
но вот, над царскою главою
взлетел дух мысли удалой
поднялся шум над всей страною,
и встал галер ряд боевой.
тогда мой сад, певцов обитель
затихла, прелесть, замерла,
тогда наш царственный правитель
поднялся грозно на седла.
взлетели слухи, все вскипело:
"о, Боги, что за чудно дело,
Афины, град великосильный
и там ли царь Афис рожден,
что стало с ним слух басен дивный
донесся – и с ума сведен!"
да, не могли поверить люди
в нас, славных воинов земли
для них мы были, – да и будем... –
вмешался, – камней короли.
отправились. нас много было,
галер так 20 вместе плыло,
величие, войска огромны
рубили мы морские волны
и каждый день спустя сколь дней...
– все дольше жизни всей твоей!...
мы воды мертвые вкушали
в бескрайней пустоши блуждали.
да!..
гром его, наш "царь миров"
из тех еще бывал глупцов:
не слушай ты поэм геройских
все это выдумки...
– да ты, безногий и гнилой,
на спор решил пойти со мной!
– я знал, как знал ни кто из вас
что было там, – сказал Соврас, –
велики подвиги героев,
что, на плечах рабов устроив,
свои пузатые фигуры
детей обманчивой фортуны
вели кнутами, сами в след
ноги раба ступали…
нет!
не знали вы,
да, как вы знали
что Боги войску даровали,
когда... – молчи, не дело ваше
– а, ты "величье наше",
заговорил как, вспомнить хочешь,
безрукий-то все с нами, помнишь,
не ты ль стоял им за спиной,
– ты так же там стоял, со мной.
– я помню это, буду помнить,
покуда небо, буду помнить.
всех вас, всех бывших там, со мною.
я понял, для чего судьбою
послан-ны вы на путь мне были, –
я вас достану, где б ни были.
я буду ждать, но знайте, помню
свою потерянную жизнь.
держись, приятель мой, держись!
оковы тоже ведь не вечны...
мои мечты и жизнь забрали
покой счастливый, радость – в-вы!
в-вы! всего меня лишить сумели,
в-вы! меня загнали в тьму Аида
да, я Соврас!
да!
я – Соврас!
гнилой я может,
значит жив я...
- замолкни, слушай.
смрад нагнал
на комнату сырую нашу.
– а-ха-ха-ха, – закашлял, –
я не оставлю вас, пусть, цепи
сдержать хотят, я весь в расцвете, –
смеется, тут в слезах сосед,
младой, забывшийся поэт –
не знал я ярости такой,
не ведал ум застывший мой
таких-то мыслей неустанных,
таких мечтаний в силе странных!
– вы мне-то дайте спать спокойно!
да замолчи, гнилой покойник!
я завтра все теряю, что имел
да лучше жизни вашей смерть!
я не хочу на вас смотреть,
убогие, вы уж мертвы!...
у-уйдите!
– я вас достану, вас достану,
я руку вырву, но я встану... -
бубнил Соврас, – ты что сказал?
ты среди мертвых? – это правда.
но что, подумай, начертал
твой рок тебе, умрешь ты завтра
там будем мы же, свой урок
скорей усвой, пока есть время
всей жизни вряд ли там нам хватит
где шума и касаний бремя
удавом юный ум захватит.
– я вас достану... слушай, малый,
ты юн, а я старик усталый...
– удавить тебя, да заберешь с собой...
–...я жил так много долгих лет
и для меня вопросов нет!
мне все известно, все знакомо
коль глаз мой видит пред собой,
да, я уж сгнил, но чудо, снова
заговорил, юнец с тобой.
мне, видишь, жизнь послала милость,
послали Боги мне почет
ты знаешь, что с тобой случилось,
и груз оставленных забот,
решенья жизненных проблем
лишенье смысла, путь дилемм
все это быть должно с тобою
ты не отдаться должен им.
ты пред свирепою толпою
царем-глупцом во тьму гоним.
не должен ты предстать пред ним.
ко мне смотри, в глаза бесцветные!
меня лишь слушай, слова заветные!
забудь о них, они – безумные
забудь цветы и песни струнные,
забудь родных они – ослепшие,
забудь любовь, она – отцветшая.
меня ты слушай, помни, завтра
тебе не будет ничего,
в глаза смотри мне, скоро, завтра
поймешь ты...
– ха-ха! беда, мудреный старец,
без головы, и то - красавец.
- ты перебил меня!
ты, старый!
– да замолчи старик упрямый.
– пусть, это так, но я не верю!
но мне ответь, как может быть так:
я умираю, для чего?...
а жил... а жил теперь я для чего!? ...
...но как, как может быть так?
– твоя судьба к вершине близкой
уж на подходе, видишь ты,
о, что за дом, о, нравы низких
существ
округ тебя – лишь мы.
но вижу силу пред собою,
ты знаешь, многих видел я,
но ты, послан сюда судьбою
ты выше всех, выше меня.
ты говорил, понять не можешь,
за что сей рок тебя настиг
вот, ты с поднятым носом ходишь
в среде чтецов великих книг.
а по сему одно осталось
ты – воин, больший всех нас здесь!
тебе, я вижу, что досталось
вести войну с пажами пьес!
придворных лирников разгонишь
и станешь ты учеником
единственно того, что, помнишь
вторая басня шла о нем?
– немом?
– о да, создал он лиру
и неизвестен всему миру
пропал на поле брани том.
подумай, друг мой, помни это:
ты стал наследником поэта
и смерть не посвящай другим,
теперь, царем в Аид гоним,
не делай славу для него
не умирай ты для него.
вот и венец всей твоей жизни
вот и предел поэмам всем
не посвящай же цель всей жизни
царю, что правит миром всем.
не отдавай же свою лиру,
свою лихую голову
на утешенье нравов миру
пока ты здесь, пока в плену.
вот цепь, возьми и округ шеи...
не бойся,
это как Морфея
владенья радужные,
ну...
а затянуть
я помогу...
– оставь его он жить сумеет,
юнец, послушай и меня! –
но нет, теперь уж он не смеет
теперь Соврас – его семья. –
 – Дравих! – тут возгласы, – Дравих!
юнец, ты помнишь эти басни!
герои сильны и всевластны
и ты любил мечтать о них.
Атлант сей славный пред тобою
ты должен жить часы о нем
пусть, вероятно, что судьбою
ты будешь жадно умерщвлен,
вот, мудрость вся тебе открыта,
бери ее в предсмертный час
бери, пока она открыта
пока в глазах свет не погас!
– да, он возьмет и что же дальше
куда ведут дороги все?
куда зайти нам можно дальше,
чем в тот покой в его красе?
"я разорвусь наверно скоро –
подумал тот, по ком сыр-бор –
я как полено да раскола,
о, пусть...
скорей,
свисти, топор"
так честь возвысим, верность делу
и будет цель уродотелу.
– о, нет, красивого там мало очень
там пустота, а впрочем...впрочем
нет, ты не прав, не прав ты вовсе.
– все ж, мы судьбою сочтены,
и как ни будем мы по розне
мы от одной, все ж, рождены.
– Соврас, ты к смерти меня клонишь
с могилы вырытой своей
ты, воин, жизнь мне следом прочишь,
сидя прикован у дверей...
- а ты тем хуже, ты...
вот, топот...
решаться будет за тебя,
судьба твоя подходит, слышишь
решится скоро все, не будет время!
секунды, считанные у тебя!
– смирись, к царю иди с смиреньем,
себе сей дар отдай последний
царя забудь, его и вовсе нет
коль на руку ему, пусть будет так,
все остальное, ведь не на руку тебе. –
как пирамиды день и ночь встречают,
так принципы юнца лицо свое меняют,
он уж не машет головою,
он уж покоен, как зола
на серый пол, перед собою
уперлись юные глаза.
что думает он, что решает? –
да ничего-все решено
теперь глаза и ум ласкает
мечтанье юное одно:
там всей души его царица,
там ясен день, там лирник весел,
там всех прекраснее девица
внимает дерзость его песен.
там ничего уж не мешает
лишь птицы, сад пред ним, цветы
и теплы юные мечты,
о, кто их сладкий вкус не знает...
льет речь он, славится пиит
пред ним сама любовь сидит.
– будите его!
– а ну, проснись! – гневится стража.
уже в судилище введен
да, и в сознанье приведен.