Пуховым комочком котёнок лежит на ладони...

Пуховым комочком котёнок лежит на ладони,
Доверчивый братец, наивное чудо моё.
Он спит, утомлённый, мурлыкая сны о погонях
И мысли о том, как несносно такое житьё.

На нитке шуршащий листок в коготки не даётся,
Едва подбегаю, он тут же пускается вскачь.
Я прыгаю, падаю, он же ехидно смеётся.
Мне горько и больно, ведь я не резиновый мяч.

Зачем надо мною смеяться? Мне очень досадно.
Но хохот, заполнивший комнату, гасит слова.
Я вырасту, слышишь? Ах, ты всё смеёшься? Ну ладно,
Узнаешь и когти, и зубы сиамского льва.

Но что это, что? Нить недвижима мёртвая словно,
Нем лист. Интерес к нему тает, и это беда.
Мне жалко его беззащитного, честное слово,
Вот так же мне жалко себя самого иногда.

Я понял – смеялся не он, как и я – он игрушка.
Но кто же смеялся, кто этот невидимый мне,
Никчемный бродяга, отрады слепой побирушка,
Или строгий учитель, урок преподавший вполне?

И что в этом смехе – жестокость, добро или жалость?
Какая потребность уймётся, познаю ли я?
Навязчивы мысли, надеждой одной утешаюсь,
Что добрую службу сослужит наивность моя

Пуховым комочком котёнок лежит на ладони,
Доверчивый братец, наивное чудо моё.
Он спит, утомлённый, мурлыкая сны о погонях
И мысли о том, как несносно такое житьё.