Белые стихи... чуть чуть белые... немного белые... чуть - чуть с

Начало и конец – вот две вещи,
Которым я никогда не присягну на верность.
От мгновения многое зависит
И только верность моя ничего не значит.

Ничего не рифмуется.
Просто декламируют: «Все связано!».
Это демагогия безумного мальчишки,
Потерянного в лесу,
Нашедшего тупик.
Рифмы нет, есть лишь созвучья
И эти белые стихи читая,
Ты музыку услышать должен
Или сам сочинить ее
(Нет, «Белые розы» здесь не подойдут!)
И я не понимаю тех, кто может
Отложить все это сразу в ящик
Или все разорвать,
Не слыша ничего и не читая.
Надеюсь, понимание мое не столь уж дефективное.

Когда одна из капель падает в раковину,
Я покидаю свой дом,
И мне уже плевать, кто там
Оскверняет мою могилу,
В которой меня не было и нет.
А я иду по улице
И вижу лишь решетки,
И парень в спортивной куртке кричит вдогонку мне:
«Посмотрите! Зверинец!»

А моя голова как жбан,
Куда заливается информация,
Тщательно перемешивается
И выливается в пластмассовые чашки
На стол к прирученным животным.
Животные машут хвостом
И сторож хватает одно животное за холку
И спрашивает: «Сколько ты сегодня выпил этой бормотухи?»
Но животное не умеет говорить.
Оно может только пить и испражняться.
Но сторож этого не понимает
И он выкидывает животное за забор.
Оно идет ко мне и укоряет меня:
«Что же ты наделал!»
Мне жалко это животное,
Но если оно не будет пить - оно умрет.
А сторож иногда угощает меня сигаретами
Так что жизнь удалась.
Это шутка.
Жаль, что у животных нет чувства юмора.

Она не знает, что такое – спички, падающие на пол.
Она не знает, что такое – дым 13-ти сигарет, выкуренных одна за другой.
Если бы она знала, то пришла бы,
Но она ночует в своей чистой комнате одна.
А я курю 14-ю сигарету и погружаюсь в дым.
Нет, сегодня я не засну,
Сегодня был не мой день.
Его никогда не было.
Я хожу по кухне и заглядываю в кастрюли.
Потом выхожу из дома и чувствую,
Что все метят свою территорию.
Если бы я знал, что такое депрессия.
Мое состояние кажется комичным.
Друзья, извините, что не позвонил.
Сегодня выпейте без меня.
Я сегодня не в форме, прыгнув с моста.
Свечей не нужно, пусть кто-нибудь заплатит за газ.
Посмотрите 1-й канал и помолитесь СМИ.
Месть Ситхов состоялась.
Я оказался избранным.
III – й эпизод показался слишком коротким.
Особенно, когда закончился попкорн,
Особенно, когда ничего не смотрел.
Я увидел дьявола в «Константине» и захотел в ад.
Мне там показалось весело.
Здесь меня уже разодрали на ярлыки.
Маяковский написал бы лучше,
Но это было не в Одессе.
Я хочу «Нинтендо» и винтовку.
Ничего не напоминает?
Грешно смеяться над больными людьми,
Особенно, если сам болен.
И судороги бьются тарелки
И чашка летит вниз
С туалетной бумагой, а говорят,
Что написать что-то труднее,
Чем читать свои мысли.
Когда закончится бумага, жги себя,
Горит все, кроме того, что ты потерял.
Наверно, мои колени – острова последнего мира
Твоих надежд выпей и плыви.
Круговорот воды в природе и в твоем организме так похожи.
Все живет только для себя и также умирает – спокойно и эгоистично.
Телефон молчит, но если
Ты что-то хочешь узнать о преисподней,
Звони мне.
Я думал, что не остановлюсь,
Но окурок сигареты убедил меня в обратном.
Во всем виноват я,
Запомните меня таким
И когда люди придут, закурите и скажите:
«Да, он всегда хотел, чтобы мы оставались здесь,
Он во всем виноват, а мы шахматные фигуры».
 Но люди придут и скажут, что это не так.
Обычно все заканчивается именно таким образом,
Но не сегодня.
Хотя кто знает.
Взгляни на окурок сигареты.

Поскоблите меня – и проступит Юпитер.
Забудьте меня – и появится дьявол.
Захотите повеселиться – забудьте.
 
Дневник простой:
Сел, поспал, поел, попил,
Вышел погулять, иногда удавалось
Почитать газету, послушать бредни,
Включить и выключить телевизор,
Сходил в институт, зашел на работу,
Женился, развелся,
Зашел на работу, послал письмо,
Прочитал что-то,
Пошел погулять, сел в автобус,
Вышел не последней остановке,
Подошел к обрыву.
Дневник прервался.

Ты постоянно заново рождаешься
Как всё связать?
Бесполезно всё.
Но здесь на грани связки и разрыва
Побольше правды о моей жизни, чем в моих словах.
Так что продолжу в том же духе,
И в той же пустоте, и в той же духоте.

Ее сын останется на «второй год».
И они едут сажать картошку.
Гены – великая вещь!

Если я сейчас ей позвоню, она будет занята.
Она все время чем-нибудь занимается.
Она всегда занята.
Но никому не занять мое место.

Иногда я крутил волосы на голове.
Я пытался найти антенны радиостанции,
Через которую вещает во всеуслышание
Первый и последний бунтовщик.
У владельца этого радио-эфира
На груди было написано – «Мефистофель»
Он назвал меня отродьем
И попросил искать другую работу
Вот тогда я и понял свою истинную ценность.

Я хожу по городу и думаю об апреле 1994 года.
Вся жизнь – троллейбусное кольцо.
Троллейбусное кольцо с загаженными милицейскими постами,
Не доломанные троллейбусы со сломанными людьми.
Эй, кондуктор, дай мне счастливый билет!
Я знаю, что ты проголодался
Вот счастья привалило!
Жри мой билет!
А ты думал, столовая в другом конце города.
Как будто в тебя стреляют со всех сторон…
Вдохновение.
Красная точка на виске.
Нет, не сегодня и не здесь.
Хватит выводить идиотские слова.
Все равно твои мысли о другом.
Дырявый мусорный бак.
Сломанные качели.
Сожженный флаг.

Оперативное управление социальными процессами
Закончилось на время.
Да, в этот день ты был счастлив,
Не осознав трагичности финала.

У некоторых – хорошее настроение.
У меня – депрессия.
Между ними нет никакой разницы,
Кроме той, что я вижу старика
В черной шляпе.
Я могу рассмотреть его душу
Без всяких розовых очков.
А так один хрен, на каком ты берегу.

Сижу и надуваюсь пивом,
Так как мятный чай закончился
И уже вряд ли появится
Цветочек зла, росток справедливости,
Паразит любви.
Или есть пиво, или бутылка прозрачная.
Темные и желтые окна серых домов.
Большое длинное пятно впереди.
Просто я потерял зрение и надежду.
Черные очки разбились об кирпичи всеми забытого моста.

Вся дебильность ситуации состоит в том,
Что доказав существование Бога,
Перестаешь верить в существование дьявола.

Он плюет на всё,
До чего может достать.
Увидел машину с подсветкой внизу,
Сразу разинул рот и выкатил глаза.
Полудохлый велосипедист ездит по степи.
Две составляющие этого мира:
Грязный платок и постоянный насморк.
Твое спасение – витрина из оргстекла.
Та же наполовину высохшая лужа,
Те же чипсы, съеденные по дороге в такси.
Эй, приятель, сначала налево, а потом уже направо!

Ты повесил табличку на дверях своей обители:
«Да не зайдет сюда ничего дурного!».
А как ты сам туда зайдешь?

Я сидел в комнате и трогал тело,
Ощущал запах кожи,
Но кожа оказалась крокодильей,
А тело оказалось чемоданом.
Кому – то надо уехать…
Я так ничего и не понял.
Надеюсь, вы тоже.

Я случайно задел стол.
Раздался шум и битва тараканов
Прекратилась ненадолго.
Что может быть важнее этого?
Ты все равно ничего не можешь менять,
Кроме перемен в сторону хаоса.

Пред тобой корабль, но ты должен еще доплыть до него.
И ты проклянешь всё, что есть на свете,
И тех, кто утонул перед тобой,
Включая и себя самого.

В шортах и рваной майке,
По лесу до водопада,
Босиком, превращая свою веру в грязь.
Все это предусмотрено обрядом.

Я как мотылек ночью,
Лечу напролом на свет.
А остальные…
Остальные моют окна,
А потом гасят свет в комнате.

Да неужели это посвящается мне?
Пошел ты на хер, парень…
А, отвалите все, мне нравится…
Ты говоришь, что такой херни
Можешь написать сколько угодно.
Ну, что же, напиши.
Нас будет двое героев
По ту сторону равнодушия,
Рядом со столбом, на котором знак «Ремонт дороги»,
Каждый и за себя, и за другого.

Ей нравится Теодор Драйзер,
А я по-прежнему прощаюсь с оружием.

Я сижу в туалете и курю.
Намечается большая стирка.
И если ты думаешь, что это все затеял Андрей Малахов,
Ты далеко не прав.
Одни только слова о соблюдении прав и свобод
И никакого создания условий для их реализации.
Просто регистрация свершившегося факта.
Перед мной одни парты,
Одни парты и столбы.
Нет ничего, кроме телевизора,
Но я смотрю в стену.
Белая точка укажет мне направление мысли.
Давай поговорим,
Давай пошутим.
Угрюмое лицо больше никого не вдохновляет,
И сожаление стало камнем, который не сдвинуть.
Я забыл, что хотел вспомнить.
Тени ушли чуть раньше полудня
И я не успел им прочитать свои письма.
Меня уже тошнит от этого избытка потерянных строчек,
Написанных белым по белому.
Просто как твое нижнее белье, дорогая!
Тот, на кого ты смотришь, слишком все упростил.
Но твой маршрут всегда в одну сторону.

Ты чересчур хорош, чтобы умереть.
Ты слишком плохой, чтобы жить.
Но третьего варианта не предусмотрено.
Это же не тест на IQ! Врубился?
Великолепное самопогружение.
Ты всегда был мастер на комплименты.
Главное – вовремя, только я немного утонул.
Однако это расширило представление о многом.
Посмотрев в ваши лица, я понял, что
Мы – одна биомасса.
Жевательная резинка Бога.
Если бы я знал аккорды,
Которые взорвут мир, сыграл бы.
Но музыка забыта, слова перечеркнуты, гитара сломалась.
Моя бабушка разделывает рубец.
Ты вообще знаешь, что это такое?
Вот и я про то же, парень!
Про то, что находится между памятью и забвением.
Я в комнате и холодильник играет
Траурный марш.
Регулярная разморозка.
Все базируется на консюмеризме.
Эй, дайте огоньку!
Нет, это всё не перевод с английского
Если бы было так.
Ничего бы не было.
Нет ничего ценного.
Есть противоречия.
И они все стали моими.
Вот что значит пожирать пластмассовые кубики,
Отвергая бананы и молоко.
Обезьяна, мне жалко тебя.
На тебя столько взвалили грехов.

Мария Магдалина, я хотел бы пообщаться с тобой…

Как мало людей считают метод действий проблемой,
Как мало людей хочет действовать,
Как мало людей вокруг…
Я сам себя не вижу.
Я перестал интересовать себя.
Твое счастье, что ты не взяла трубку.
Пока идут гудки, в груди что-то продолжает стучать.

Я иду в парк.
Здравствуй, аттракцион!
Что нового расскажешь?
Не обижайте его, он потерял дар речи с перепугу.
Обалдел, когда увидел, какой на него спрос.
Мне жаль тебя, приятель.
Ты уже врос в эту землю.

Теплый ветер гоняет листья по грязной траве.
Асфальт принимает пощечины.
Да, это земля для тебя.

Надо же называть вещи своими именами.
Только здесь максимальный набор вещей
И минимум имен.

И ты играешь свою веселую погребальную джигу.

Хоть я и ненасытный,
Слишком рано я стал остывать.
ДЦП – вот что самое серьезное.
Кто- то думает так.
Но в остальное время тоже не всегда надо смеяться.

У всех нормальных людей два выхода:
Или в психушку или суицид.
Наш ответ просветителям.
Хотя классика уже отправилась к классикам.

Всего лишь текст на экране компьютера.
Мертвецы продолжают хоронить своих мертвецов.

Путешествие продолжится по многоэтажному зданию
В поиске тех, кто бойкотировал глупые вопросы квази-экзамена,
Не старающихся заработать лишнюю точку за чтение по ксероксу.
И лишь угли мне вслед и навстречу.
Все волшебные фонари направлены на меня
И в их свете я вижу тех, кого ищу.
И раньше, чем мои глаза сгорят
Я буду с ними.
Где вы, мои друзья?
Висите на волшебных фонарях?
Почему у тебя опять неотложные дела, дорогая?
Ведь комета летит очень быстро…
Ты вызываешь неотложку?
Зачем?
Мои глаза сгорят раньше.

Я боюсь чего-то.
Я вижу, как оно идет,
Наступая на пятки смыслу моей жизни.
Здесь все будет без созвучных друг другу слогов.
Лоботомия.
Вот и крышка помойного ведра.
Я где-то там, под крышкой.
Эти цветы завяли.
Кто-то сажал их
И уже достаточно удобрил собой почву под ними.
Я где-то там.
Мозоль на пятке.
Оно заснуло ненадолго.
Тебе можно передохнуть
И снова идти по удобренной земле.

Вот ты какая, страна волшебства!
Я думал, что ты – человек.
А ты – пустынная местность,
Наполненная всем, чем только можно…
И я не могу понять,
Где – вешалки, а где – мои друзья.
Подари мне новый маршрут.
Я знаю, он опять будет не тот.
Не тот, который хочет изучить моя смерть.
Думаешь, я напьюсь, и всё пройдет?
Ты ошибаешься.
Ты тоже не на том маршруте.
Как будто начал опять…
Но я уже говорил, что не присягну на верность
Ни началу, ни концу…