Талант вот лезвие, что вспарывает душу

– Настрой-ка
 душу гитары.
 Попробуй!
Крути,
 подтягивай
 колки.
 
Смущен поэт чернобровый.
На авансцене – стулья;
присел с гитарой на краешек.
В зале – тревожный улей
музыки жаждущих.

Член жюри – лысый, толстый, усатый,
просит внимания.

– Уважаемое собрание,
пожалуйста, тише. Дебаты –
во время антракта.

Взмах руки – поприветствуем же собрата:
все мы в душе поэты.

– Молодой человек, слушаем.

Исполнитель в джинсах вельветовых,
в белой рубашке, тщедушный,
с пробором косым и профилем Аполлона
взял первый аккорд…

…будто поступь железных когорт
Римского легиона
обрушилась в зал.

– …Бесподобно!..
– …Убил наповал!..

Перешептывались после
члены жюри.
А лысый, усатый, толстый
рыдал: бунтари…
футуризм… авангард…
Молодец, гад!
Молодчина!

И лез на сцену; неловко
споткнувшись, упал.
Долго кашлял в микрофон –
Озвучивал домашнюю заготовку:
Мол, поздравляем, то, сё. Заслуженно!
Первое место!
Растрогавшись, руку жал.

Дальше был ужин –
фуршет. Все напились. Неинтересно.
Чествовали поэта:

– За здравие!
– За успех!

Дарили цветов букеты.

– От нас! Ото всех!

Лезли обниматься в пьяном угаре,
путая поэта с другим, тоже пьяным.

– Северянин ты наш! Северянин!

Поэт сидел в уголке и молча играл на гитаре…

Его звали Игорем.
Сравнение льстило.

– Ананасов! В шампанском! – кричал кто-то с придурью,

выдыхая пары этила.

Качали кого-то другого;
он, эпатируя публику,
разделся и жёг глаголом
собравшихся в клубе.

Визжали девицы.
Усатый лежал в салате.
"Будто бы в психбольнице", –
Игорь подумал.
 – Хватит!

Вы, сумасшедшие!
К черту всё! К лешему!

Не услыхали.
Не обратили внимания.
Истово, с придыханием,
пели, плясали, орали.

И в клочьях табачного дыма,
забытый поклонниками,
пьяный и нелюдимый
поэт шагнул с подоконника…

2006