Лишь рук сплетенные оковы...

Добрый день всем зашедшим. Здесь помещено начало довольно длинного произведения. Я очень сомневаюсь в необходимости размещения его в полном размере, но хочу узнать ваше мнение о том, что здесь есть.



Начало.
Воздух со свистом вылетал из уставших легких и уносился прочь, вместе со звуками ломающихся веток и рвущейся травы. Рывок. Еще рывок. В стороне на мгновение блеснула речная гладь. Где-то за спиной мелькали неясные тени, то отдаляясь, то приближаясь вновь. Слышался лязг зубов.
- От них нельзя убежать. От них не убегают. - Об этом ей твердили с самого рождения. Так куда же она бежит?
Вода – вот спасение! Надо добраться туда во что бы то ни стало.
Стройное тело, будто вырезанное из темного дерева, вонзилось в давящую твердь речного камыша. Измученного и израненного тела коснулась прохладная длань мутной речной воды. Прыжок, и хрупкое человеческое тело поглотила водная гладь.
Свет вместе с шумом леса как будто исчез. Вода!!!
Она добралась, она успела!!!
Слева заскользила полупрозрачная тень. Громадная рептилия неслась рядом, извиваясь всем телом и, то и дело, касаясь бедра. Девушка повернула голову и в мутной воде неизвестной реки улыбнулась плывущему рядом крокодилу.
Свобода…

Заходящее солнце серебрило волнующуюся гладь широкой, мутной реки. Где-то, совсем рядом, обиженно скулила потревоженная кем-то ветка. Кольцо камыша, опоясывающее реку, волновалось под смеющимися ладонями неугомонного ветра. Ветви столетних деревьев, кое-где пробиваясь через стену камыша, купали тонкие пальцы в позолоченной солнцем глади.
И только создания, стоящие сейчас у самой кромки камыша не замечали дикой красоты реки. Их звериные взоры были направлены вниз, как бы стараясь пронизать водную твердь. Их полупрозрачные тела расплывались в свете заходящего солнца, множась и переливаясь.
Вдруг, одно из этих существ встало на четвереньки и исчезло серой дымкой в сгущающихся сумерках. Еще через мгновение берег реки был девственно безлюден, если тех, кто там был можно назвать людьми.
Впрочем, может быть, там никого и не было. Ибо точно известно, что нет никого из ныне живущих, кто бы видел этих существ, или эту реку, или весь окружающий мир, затерянный в неизвестном месте и времени.



Восемнадцать лет спустя.
Глава 1.
Начало пути.
Громадная, рваная пасть болот, окаймленная клыками молодого камыша, медленно, как бы нехотя, захватывала в вязкую бездну горящее марево солнца.
 На склоне холма, свесив ноги с большого, некогда поваленного грозой дуба, сидела худенькая, немного нескладная девчушка. И хотя ей было уже шестнадцать, она смотрела на мир большими, серыми, как ползущие по небу тучи в декабре, наивными глазами.
Под ее ногами разыгрывался великолепный спектакль, главным героем которого было, хотя и уходящее за горизонт, но все еще пытающееся отвоевать секунды жизни солнце. Здесь, на болоте, все было совсем по-другому: и странные существа, называющие себя людьми, и их примитивные чувства казались какими-то мелкими и совсем не нужными. Это была особая дань раскинувшемуся на километры титану.
Но в данный момент эта девчонка не видела ни огненного диска солнца, медленно но неумолимо сползающего вниз, ни зловещего болота, позолоченного последними отблесками дневного светила, ни игры буйного ветра в камышах. Перед ее глазами плыла кровавая пелена и ничто в мире не смогло бы вывести ее из этого транса.
Вот уже больше часа она сидела на вершине нависшего над болотом холма и теребила странного вида амулет. Округлой формы, он представлял собой почти правильную полусферу. Дикий, необработанный камень с выпуклой стороны, и отполированный до зеркального блеска, с неровными, выступающими кое-где над ровной поверхностью, краями, с другой. По отполированной поверхности на русском языке была начертана надпись, рукой искусного мастера выбитая тонкими желобками на поверхности камня. «Лишь рук сплетенные оковы способны смерть преодолеть». Поверхность камня была серо-стального цвета, но кое-где в камень прожилками просачивалась другая порода, небесно-голубая. Но ярче всего бросалась в глаза первая буква Н в слове «сплетенные». Она имела весьма расплывчатый контур и была необычайно яркого красного цвета.
- Что бы это значило? – Забывшись, вслух произнесла девушка.
- Джес, может хватит уже?
Джес вздрогнула от неожиданности, но тут же взвилась вверх.
- Да я бы полжизни отдала за то, чтобы узнать, что все это значит!
- Да брось ты! Мы же договорились – сначала выучимся, а потом займемся этим делом серьезно. Да и милиция делает все, что в ее силах.
- Что там она делает!? – сокрушенно вздохнула девчонка и снова опустилась на старый ствол. А парень плюхнулся возле нее на иссушенную за лето степную траву.
- Каспер, скажи мне, почему я всех их ненавижу? Почему они все меня так раздражают? Почему я вообще просто боюсь людей? – тихо произнесла Джес.
Каспер набрал в легкие побольше воздуха и приготовился произносить длинную фразу, - Ну, ведь это обычное поведение для девчонки твоего возраста…
 Но мы уже никогда не узнаем что именно он хотел сказать, так как его абсолютно бесцеремонно перебила Джес.
- Да в гробу я видела всю твою психологию, педагог чертов!
Но вопреки всему Каспер не обиделся, услышав, как лестно она отозвалась о его будущей профессии а, бережно стащив ее с дерева, посадил рядом с собой.
- Ты просто устала, Джес. Да и взвинчена до предела.
Он замолчал. И Джес тоже ничего не говорила. Так они седели и слушали тишину. Хотя, если уж мы хотим поведать эту историю не отходя далеко от фактов, то надо уточнить, что тишину они в принципе слушать не могли. Так как абсолютно тихо здесь было лишь тогда, когда наступало время обеда или ужина. А так как обед давно прошел, а ужин еще не начинался, то вскоре наши герои, только настроившиеся на то, чтобы ничего не слышать, все же услышали где-то невдалеке восторженно-заливистый собачий лай. С каждой секундой он нарастал, как снежный ком, и вскоре грозил заполнить все вокруг. Еще через мгновение однообразный пейзаж холма был разбавлен появлением цветущей собачьей морды, которая вкупе со всеми другими частями собачьего тела, включая громадные уши и хвост, неумолимо приближалась.
- О Боже! Ведь он… - Джес попыталась предпринять какие-либо спасательные меры. Но было поздно. Бах (именно так звали этого вислоухого гиганта) уже оттолкнулся от земли всеми четырьмя лапами, завис на мгновение в воздухе и мягко, правда, только для себя, приземлился на двух ошалевших ребят. В следующую секунду и Джес и Каспер пытались увернуться от счастливых поцелуев Баха, хотя, надо сказать, с весьма переменным успехом.
Минут через десять Бах все же решил смилостивиться, и продолжал выражать свою радость лишь громоподобным лаем.
- А почему вы его собственно назвали Бахом? – задал Каспер именно тот вопрос, который явно напрашивался, ибо пес если и имел какое-либо портретное сходство с именитым композитором, то умело прятал его под цветущей собачьей мордой.

Джес улыбнулась от радужных воспоминаний.
- Вообще было бы странно, если бы мы назвали его иначе. Ты ведь, наверное и не знаешь, как он у нас появился? – Каспер отрицательно покачал головой, и Джес продолжила. –Года три назад, отец еще был дома, мы услышали страшный шум и выбежали на улицу, посмотреть, не убило ли кого. Оказалось, к нам на порог кто-то подкинул щенка, а тот от нечего делать занялся пустой плошкой из под цветов, лежащей здесь же, на боку. Он залез туда головой вперед, плошка покатилась с порога, врезалась в ведро, стоящее внизу. Ведро в свою очередь упало и покатилось. А в нем находился ковш для воды. В общем, вся эта процессия скатилась вниз, с холма, сопровождаемая диким воем щенка. С тех пор у нас не бывает тихо. Нет, Бах конечно милый, но слегка шумный.
И оба расхохотались, услышав, как Бах опять что-то свалил с веранды, и вечерний пейзаж наполнился дребезжащим, грохочущим звуком.
Так они и сидели, наблюдая за хаотичными передвижениями Баха по лугу, и молчали.
Только теперь Джес увидела солнце, точнее то, что от него осталось. Теперь только один луч, на сей раз последний, скользил еще по болоту. Джес посмотрела вниз, а затем на свой амулет, и вздрогнула. На темном фоне амулета, на который сбоку падал луч солнца, вырисовывался замысловатый сюжет. Неровный, рваный край отбрасывал на ровную поверхность темные тени. Некоторые из них пересекались и были более насыщены, некоторые же оставались бледными. Вкупе с синими прожилками эти темные и светлые участки очень напоминали обычную карту с холмами, долинами и реками.
- О Боже, Кас… - но договорить Джес не успела. Луч прыгнул за горизонт, и вместе с ним исчезла и карта.
Каспер повернул к ней озабоченное лицо, но девчонка лишь улыбнулась ему в ответ. Все это ей померещилось, не иначе, ведь она очень устала после дальней дороги и очень хотела получить какие-либо известия от отца. – Пойдем лучше домой, Каспер, - попросила Джес, - уже темнеет. Они молча поднялись и зашагали к большому дому на краю холма, каждый думая о своем. Джес уже не думала о карте, убедив себя в том, что все это – плод ее больного воображения. По-этому, единственный, о ком она могла сейчас думать – это Каспер. Ведь он стал ее единственным другом после того, как два с половиной года назад ее отец и отец Каспера отправились вместе в грандиозную экспедицию по Тибету. Около года исправно приходили письма, если конечно можно назвать «исправно» молчание по полтора – два месяца. Но это она еще понимала. Ведь не на каждом же шагу в Тибете стоит почтовое отделение. Но потом целых полтора года никаких известий. И вот теперь этот дурацкий амулет. На конверте надпись была сделана рукой отца, но внутри, кроме каменной полусферы не было ничего.
И все это время рядом был Каспер. Она уже и привыкла его так называть. И даже в мыслях он для нее был не Сергей Кострин, сын выдающегося археолога и ботаника, друга ее отца, а просто Каспер. Она даже улыбнулась, вспоминая, как на ее тринадцатилетие в комнату вместе с тортом вплыло нечто, смутно напоминающее кого-то, облаченного в когда-то чистую скатерть, с нарисованным ртом и прорезями для глаз. Вся эта композиция, при аккомпанементе неугомонного Баха, должна была изображать маленькое привидение. Вот с того дня Каспер и получил свое прозвище, которое так ему подошло, что даже родные стали называть его не иначе как Каспер.
«Да, как было весело тогда, когда все были вместе. Как было хорошо. Но это в прошлом. А сейчас для меня главное – учеба. И я выучусь, чего бы мне это ни стоило,» - думала Джес, шагая к единственному месту на свете, где ее действительно любили и где любила она.