Target Language

 
-Расскажи мне про ад, - попросила Фумико.

Я налил ей воды, потому что не знал, как рассказывать. Пока Фумико наполняла в ответ мой стакан, я смотрел на вязовую балку, изъязвленную вязью деванагари. Наконец, произнес:

-Знаешь, мне сложно описать это место одним словом. Оно очень похоже на всё, что здесь – и в то же время совершенно иное. Наверное, там тоже есть свой Лондон, а в нем – индийский ресторан, и в ресторане сидят такие же «мы». Свет ада одновременно и напоминает о солнце, и помогает забыть. Это обратное отражение солнечных лучей.

-Как удивительно!

-Да, удивительно. Но время в аду идет по-особому. Ты знаешь историю про Алису в Стране Чудес?

-Алису? – Фумико нахмурилась и стала похожа на удивленного котенка.

-Да. Девочка, которая перенеслась в мир, непохожий на наш. Там всё было наоборот: чем быстрее идешь – тем дольше остаешься на месте. И чем дольше стоишь, тем ближе оказываешься к месту, куда хочешь попасть.

-Как интересно! Я тоже хочу в Страну Чудес! – засмеялась Фумико.

-Я бы тебе не советовал.
 
-Почему?

-Потому что Страна Чудес – это ад наоборот. Точно так же, как адское солнце – тень здешнего. Что станет с предметом, отбрасывающим тень, когда тень станет предметом, который ее отбросил?

Фумико задумалась. Мы помолчали. Я вспоминал, как плавится стекло воздуха в огне взгляда, и как люди падают в собственные следы.

-А зачем они туда падают? – спросила Фумико.

-Кто?

-Люди.

-Какие люди?

-Ты сказал: «люди в аду падают в собственные следы». А зачем им туда падать?

-Я не говорил этого.

-Разве?

Мне сделалось страшно. Чтобы переменить тему беседы, я спросил:

-Как твоя мать?

-О, очень хорошо! Помнишь, когда мы были на приеме в Уппсале, ей понравилось, как ты держишься. Она сказала… - Фумико нахмурилась, вспоминая английские слова, - сказала, что ты говоришь, почти как японец!

-Твоя мама очень вежливая.

-Это потому, что мы – японцы!

-Ну да. А я – всего лишь гайдзин.

-Нет! Ты не можешь быть гайдзином! Ты же не человек! И я вовсе не такая этноцентристка, как ты думаешь!

-Верно. Я забыл, извини.

-Вечно ты со своими извинениями! Ты всегда выкручиваешься, вставив их вовремя, а сам не чувствуешь ни малейшего раскаяния!

-Верно, ни малейшего. Потому что я – не человек.

-Да, ты – не человек. – повторила Фумико, - Так что там с адским солнцем? - потребовала она. – Или тенями?

-Знаешь, солнечный свет – тоже способ насыщения, - продолжал я. – и поэтому всем, кто родился в аду, он недоступен.

-Значит, вы живете во мраке?

-Во мраке? – я попробовал это слово на язык: в английском оно было сухое, иссиня-черное, с острыми углами, легкое, окутанное коричневым пушком, с белесыми усиками, как у лежалого картофеля, - нет, скорее, в сумерках. Потому что мрак – это тоже тень, а тенью могут насытиться те, кто устал от жары. И только сумерками насытиться невозможно.

-А где ты живешь в аду?

-У меня есть свое место. Между огненным и ледяным полями. И я слышу рев пламени и завывание пурги, и как скулят люди, попавшие в ад. Очень престижное место.

-А какой у тебя дом?

-Дом? – слово было прозрачным. Как пустое, белое пространство на китайской акварели.

-Да, дом. Ты говоришь: «у меня есть место»… или «это место похоже на наш мир»… Но какой у тебя дом? И где он?

-У меня нет дома.

-Ты опять обманываешь! – возмутилась Фумико. – Когда ты так говоришь, я не знаю, верить тебе или нет!

-Я не обманываю тебя. У меня действительно нет дома.

-Так не бывает! У каждого человека есть дом!

-Но я же не человек.

-Да, ты – не человек. Но ведь должно же быть у тебя место, где ты бываешь всегда.

-Всегда? Как это? – не понял я.

-Вот смотри, - Фумико достала наладонник и на экране появились буквы латиницы и цифры, - вот это – мой адрес. Это - мой город. Вот это – улица, а это – дом. Он здесь – всегда. И я в нем – тоже бываю всегда.

-Я не понимаю тебя, - признался я. – Я всегда бываю в разных местах. Ледяное и огненное поля часто меняются местами. А еще есть поля железа, дерева и камня. Крики людей тоже меняются, да и наш ад – лишь один из девятисот девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти прочих адов. Они тоже меняются местами. Как я могу сказать, будто мое место в аду находится где-то «всегда»?
 
-Но ведь и изменения, они – тоже происходят всегда.

-Да.

-Значит, ад находится всегда – и никогда? – настаивала Фумико.

-Получается, что так, - признал я.

-И люди в аду – они тоже кричат всегда?

-Нет. Ведь ад меняется, вместе с другими адами. Когда приходит время, то крики тоже меняются. Иногда они замолкают.

-А тебе не жалко людей?

-Жалко? – слово было мокрым, зеленым, как водоросль, с белыми пузырьками, - пожалуй, нет. Ведь если бы я их жалел, то сам сделался бы человеком.

-Но разве это так плохо? - недоумевала Фумико.

-Быть человеком? Не знаю. Ведь я – не человек. Люди умирают.

-А вы – нет?

-А мы – нет, не умираем. Потому что смерть – тоже род насыщения. Как тишина или тень.

-Или дом.

-Да, Фумико. Или дом.