In folio

Ты левша, убийца мой, я знаю,
но к чему подробности такие?
Дай минутку – книгу пролистаю,
только два листа в конце – пустые.

Жизнь моя in folio, и в коже.
В венах, шрамах, родинках, морщинах.
Вот пассаж – с любовницей на ложе,
как бабенку звали? Катарина?

Нет, не так, но «…рина» помню точно,
запах помню темненьких подмышек,
я тогда в Булонь уехал срочно,
муж был у нее и семь детишек.

Дальше строки спутаны, я брата
хоронил – убили на дуэли
в двадцать пять… Тут пятна – из лампады
масло расплескал, а холод кельи

не забуду до смерти – вражины
в монастырь упрятали, два года,
бегал ночью к Жанне – дом в долине
помню, что у мельницы, за бродом…

Дальше три листа проели мыши –
был бродяжкой, спал на сеновалах,
думаете, счастье в крепкой крыше?
Счастье в чем-то до смешного малом,

может, в маминых руках? О, мама,
как ты вышивала, как ты пела,
плотничал отец, и мы – мал мала,
а потом – чума, осиротели…

Много было, пусть читают люди,
надо ж по себе оставить память,
вон, в углу – камзолов старых груда,
это прах, а книга… Гаснет пламя,

ты левша, убийца, все я помню,
ловко шпагу держишь, торопыга,
весь эфес в каменьях – ты нескромен,
юный франт… Захлопываю книгу.