Вино и глина, или беседы с Хайамом. Беседа 1

Речи Омара Хайама в переводе Германа Плисецкого,
слова его собеседника – в авторском переводе

Беседовали Поэт, читатель, Виночерпий, Гончар, Господь, гурии, мудрецы и муллы, пьяницы и трезвенники, кувшины и чаши, небеса, горы и пустыни


* * *
В.:
- Садись, Омар, наполним чаши
И разберем узоры линий
Судьбы. Как сходны жизни наши:
Игра в слова и запах глины...
 

* * *
О.:
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно, -
Вот последний секрет из постигнутых мной.

В.:
Много тоже я думал над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной,
Мне известно, что мне ничего не известно.
В голове моей знанию этому тесно,
И пером по бумаге вожу я, пишу -
С миром знаньем своим поделиться спешу...
 

* * *
О.:
И пылинка живою частицей была –
Черным локоном, длинной ресницей была.
Пыль с лица вытирай осторожно и нежно:
Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была!

В.:
И пылинка живою частицей была –
Черным локоном, длинной ресницею, носом.
Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была.
А уж ту - не убрать пылесосом!
 

* * *
О.:
Я - школяр в этом лучшем из лучших миров.
Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!
До седин я у жизни хожу в подмастерьях,
Все еще не зачислен в разряд мастеров…

В.:
Я - школяр в этом лучшем из лучших миров.
Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!
Он за тупость и лень
 бьёт по сто раз на день,
Чтоб, судьбину кляня,
 все же смог я понять:
В этой лавке - увы! - нет бесплатных сыров...
 

* * *
О.:
Тот усердствует слишком, кричит: "Это – я!"
В кошельке золотишком бренчит: "Это – я!"
Но едва лишь успеет наладить делишки –
Смерть в окно к хвастунишке стучит: "Это – я!"

В.:
Пусть даже Смерть к тебе придет:
Есть дом и сад, земля и скот,
И в кошельке бренчит наличность.
Ты – состоявшаяся личность…
 

* * *
О.:
Этот старый кувшин безутешней вдовца
С полки, в лавке гончарной, кричит без конца:
"Где, - кричит он, - гончар, продавец, покупатель?
Нет на свете купца, гончара, продавца!"

В.:
Этот старый кувшин безутешней вдовца
С полки, в лавке гончарной, кричит без конца:
" Неужель никому я не нужен на свете?
В вашей лавке, ну, просто ни к чёрту маркетинг!"
 

* * *
О.:
Я однажды кувшин говорящий купил.
"Был я шахом! – кувшин безутешно вопил. –
Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха –
Сделал бывшего шаха утехой кутил".

В.:
Вторит кувшину чаша без дна:
"Мужчина, мужчина, я - шаха жена..."
 

* * *
О.:
Этот старый кувшин на столе бедняка
Был всесильным везиром в былые века.
Эта чаша, которую держит рука, -
Грудь умершей красавицы или щека…

В.:
"Быть может, это грудь красотки Сарры, -
Задумчиво сказал гончар мне старый, -
- Иль ягодица Лейлы яснолицей..."
И я решил купить кувшинов пару.
 
 
* * *
О.:
Когда плачут весной облака – не грусти.
Прикажи себе чашу вина принести.
Травка эта, которая радует взоры,
Завтра будет из нашего праха расти.

В.:
Когда плачут весной облака - не грусти,
Попроси лучше Лейлу вина принести.
Эта травка, которая дурью зовется,
Завтра будет из нашего праха расти...
 

* * *
О.:
Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам Бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели, -
Ни один разгадать ее толком не смог.

В.:
Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам Бог.
По иному взгляну на загадку, что вечна:
Крыша то иль труба, где случилась протечка?
 

* * *
О.:
Видишь этого мальчика, старый мудрец?
Он песком забавляется – строит дворец.
Дай совет ему: "Будь осторожен, юнец,
С прахом мудрых голов и влюбленных сердец!"

В.:
Видишь этого мальчика, старый дурак?
Ты ведь тоже когда-то резвился вот так...
 
 
* * *
О.:
Управляется мир Четырьмя и Семью.
Раб магических чисел – смиряюсь и пью.
Все равно семь планет и четыре стихии
В грош не ставят свободную волю мою!

В.:
Управляется мир Четырьмя и Семью.
Но я неподвластен разгулу стихий.
Я сам как стихия – гуляю и пью,
И приняв с похмелья, кропаю стихи…


 * * *
О.:
В колыбели - младенец, покойник - в гробу...
Вот и все, что известно про нашу судьбу.
Выпей чашу до дна – и не спрашивай много:
Господин не откроет секрета рабу.

В.:
В колыбели - младенец, покойник - в гробу...
И все, что известно про нашу судьбу?
За этот расклад, за такую судьбу
Хотел бы я Господа видеть в гробу!
 

* * *
О.:
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом...

В.:
Ты познание сделал своим ремеслом,
Ты знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы ты распутал на свете,
Лишь дружок завязался твой мертвым узлом...

В.:
Ты считаешь, что в жизни тебе повезло,
Что невежество скрыл ты искусно?
Ты познание сделал своим ремеслом.
А познание - это искусство...
 

* * *
О.:
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь.
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей – будь счастлив теперь!

В.:
Мудрый философ знает с утра:
Завтра сегодня станет вчера…


* * *
О.:
Месяца месяцами сменялись до нас,
Мудрецы мудрецами сменялись до нас.
Эти мертвые камни у нас под ногами
Прежде были зрачками пленительных глах.

В.:
Нам на уши осела пыль веков -
Красавиц прах, мужей и стариков.
Ту пыль своим пером поднял Хайам,
Труд созидательный послав к х....м!
 

* * *
О.:
Как жар-птица, как в сказочном замке княжна,
В сердце истина скрытно храниться должна.
И жемчужине, чтобы налиться сияньем,
Точно так же глубокая тайна нужна.

В.:
В стихах Хайама истины секрет
Найти не могут уже тыщу лет.
И я искал. Напрасно. И подумал:
Не в том секрет, что истины в них нет?
 

* * *
О.:
Не тверди нам о том, что в раю – благодать,
Прикажи нам вина поскорее подать.
Звук пустой – эти гурии, розы, фонтаны…
Лучше пить, чем о жизни загробной гадать!

В.:
О причинах строгого изгнания
Нас из рая – я имею мнение,
Что яблоком с дерева познания
Попитался червячок сомнения…

 
* * *
О.:
Те, кто веруют слепо, - пути не найдут.
Тех, кто мыслит, - сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
"О невежды! Дорога не там и не тут!

В.:
Те, кто веруют слепо, - пути не найдут.
Тех, кто мыслит, - сомнения вечно гнетут.
Но встречаются, право, иные примеры:
Жизнь ведь прожил Хайам без ума и без веры…

О.:
Ты едва ли былых мудрецов превзойдёшь,
Вечной тайны разгадку едва ли найдешь.
Чем не рай тебе – эта лужайка земная?
После смерти едва ли в другой попадешь…

В.:
Глубока философия Хайама:
Вино, лужайка, выгребная яма.
Философ на лужаечке, поддатый,
С вином вкушает ямы ароматы…
 

* * *
О.:
Знай, рожденный в рубашке любимец судьбы:
Твой шатер подпирают гнилые столбы.
Если плотью душа, как палаткой, укрыта –
Берегись, ибо колья пататки слабы!

В.:
Мозги и руки если не слабы,
Возьми топор и укрепи столбы!
 

* * *
О.:
Те, кто веруют слепо, - пути не найдут.
Тех, кто мыслит, - сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
"О невежды! Дорога не там и не тут!

В.:
Те, кто веруют слепо, - пути не найдут.
Тех, кто мыслит, - сомнения вечно гнетут.
Но встречаются, право, иные примеры:
Жизнь ведь прожил Хайам без ума и без веры…
 

* * *
О.:
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число лизоблюдов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.

В.:
Власть дает возможность красть,
Чтобы пить и кушать всласть.
Если будешь красть ты сласти,
Чем ты будешь лучше власти?

В.:
И почему, Хайам, нельзя
Тарелки языком лизать?
Твои нападки злы и мелки:
Я, может, мою так тарелки…
 

* * *
О.:
Недостойно – стремиться к тарелке любой,
Словно жадная муха, рискуя собой.
Лучше пусть у Хайама ни крошки не будет,
Чем подлец его будет кормить на убой!

В.:
Хайам не любит подлеца?
Так пусть ему назначит "стрелку",
В лоб влепит девять грамм свинца
И заберет его тарелку…


* * *
О.:
Если труженик, в поте лица своего
Добывающий хлеб, не стяжал ничего –
Почему он ничтожеству кланяться должен
Или даже тому, кто не хуже его?

В.:
Если ты как труженик известен,
Но дела не ладятся никак,
"Либо ты дурак, либо не на месте,
Либо не на месте и дурак…"


* * *
О.:
Вижу смутную землю – обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.

В.:
Вижу смутную землю – обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Телевизор включивши с утра поскорей…
 

* * *
О.:
Не одерживал смертный над небом побед.
Всех подряд пожирает земля-людоед.
Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?
Погоди: попадешь муравьям на обед!

В.:
Уж коль попадешь муравьям на обед,
Прошу тебя, зла ты на них не держи.
У них ведь тоже не райская жизнь,
Покуда живет на земле муравьед…
 

* * *
О.:
Все, что видим мы, – видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна.

В.:
Все, что мы видим – видимость одна.
И то, что слышим – слышимость одна.
Но то, что можем ощутить руками –
То быть должно изучено до дна…