Варежка правды

У каждого из нас в комнате есть полочка над изголовьем кровати, на которой в сентиментальном порядке расставлены маленькие, но так много значащие для нас человечки. Оловянные солдатики и куколки с пластмассовыми глазами, которые дороги нам, так же как мы дороги им. Хрупкие и сильные, нежные и грубые, взрослые и те, что еще совсем дети. Иногда когда на улице идет дождь и капли, движимые резкими порывами ветра, сочатся внутрь сквозь щели в окне, мы прикрываем этих людей вымышленным зонтиком из ладоней. Мы согреваем их рассказами о теплых странах, и, бывает, обижаемся на них или же наоборот делаем им больно. Не специально. Задеваем их неосторожным движением рук, но в последний момент ловим их, не давая им упасть на пол и разбиться. Но рассказать я не об этом хотел, а совсем о другом. Случаются моменты в жизни, когда что-то стирается внутри, крошится на мелкие кусочки, лопается пузырем и ты понимаешь вдруг, что все что было до этого уже не так уж и важно. Линза, сквозь которую ты любовался маскарадом самообмана трескается, ситечко из голубого пластика плавится, и по щекам стекают соленые алмазики слез. Ты смотришь на людей кипишащихся вокруг и видишь их насквозь, тебе нет дела до того, что на них одето, нет дела до того, что находится под этой одеждой, ты просто видишь их такими, какие они есть и из общей массы бесформенных пластилиновых фигурок, лепишь для себя лишь тех, кто играет для тебя хотя бы какую-то роль. Они и занимают место на той самой полочке и с ними нам хочется связать свои жизни в дальнейшем, потому что их не так уж и много. А оставшиеся комки пластилина продолжают лежать на столе, танцевать на диванах или любезно ползать в ногах и прилипать к подошвам, чему мы уже не придаем никакого значения. В такие минуты истина очевидна. Буд-то бы проглотив таблетку откровения, мы наслаждаемся собственной прозрачностью и, наверное, не можем лгать. Золотые ворота распахнуты настежь. Привычные вещи поворачиваются к нам другой стороной и занимают свое естественное положение, часть - над изголовьем кровати, другая - за дверью, которая для них вряд ли когда-либо откроется.

В ту ночь я заставлял себя думать. Мне не хотелось продавать свою трезвость барменам в обмен на манящее безрассудство, которым кипело все вокруг. Десятки знакомых, но безразличных лиц проносились мимо, давно отдавшись власти инстинктов и усыпив разум снотворным, чрезмерное употребление которого, никого давно не пугает, а лишь наоборот – становится предметом гордости и хвастовства. Царство теней, где правит беззаботность, удручает своим однообразием и пустотой. Стоя на столе в белых ботинках, являющимися неотъемлемой частью моего стиля и с белыми наушниками в раковинах я слушал диджея Romeo и делился им с теми, кого люблю. С теми, кто меня понимает. И не говорите мне, что это дико – слушать хаус в клубе, где уже даже секьюрити заучили наизусть припев из R Kelly`йского player`s only. Дико – это когда пьяная в –вырезано цензурой- девушка позволяет залезать себе под юбку танцуя на стойке бара. Когда /Смена кадра/ она лежит поперек двух стульев уже без сознания. Мы всегда умели отдыхать.

Я держу за руку Ксенечку. Я закрываю глаза. Я понимаю, что люблю своих солдатиков, своих кукол. Ромео разгоняет еще больше. Проваливаюсь в розовые подушки и сливаюсь с ними. Бархат прикосновений. Я не могу устоять перед соблазном лизнуть чью-то щеку. Мне хочется чистоты и грязи одновременно. Чистоты и грязи. Еще не утро.

***
«Ребят, куртку можно повесить?» - «извините, все места забронированы, такие вещи надо оговаривать заранее, звонить и бронировать».
 «Блин, а это не странно, что мы час уже стоим на этом столе без движений и слушаем плеер?» - «Нет, не странно, тут всем пофигу».
«Мы как дневной дозор, понимаешь? Мы сразу видим, кто тут светлые, а кто темные» - «Я о том же подумал, Ксю».
«Ну че это такое вообще? Что тут происходит? Дурдом какой-то! Куда я попала?» - «Если ты до сих пор не знаешь, куда ты попала – пойди, нажрись».
«Она такая милая, Тони, такая хорошая, такая естественная!» - «Черт, да где она, найди ее пожалуйста».
«Обожаю его – всю посуду побил уже тут!» - «Да…он святой у тебя».
 «Вот особенность клуба Сахар в том, что там все стены, пол и потолок склеены из кусочков сахара и их можно даже на вкус пробовать, а ты наверное каждое утро делаешь себе такие маленькие сахарные бигуди, много много бигуди перед завтраком».
«Самое главное сейчас – это моя зажигалка, Ксю» - «Ты это им скажи, пойди».
«Я вернусь с отдыха, и зазвонит твой телефон, Тони. Это будет самый дешевый галстук в твоей жизни, потому что после этого звонка она изменится» - «Рад если так».
«Ман, ну я прошу тебя, не играй в телефон в клубе, иди и снимай себе чик, бухай, что угодно, но только не игры на мобиле!» - «Шиз, ну я поиграть хочу!».
«Влади, вот заметь… у кудряшек есть шарм свой, да?» - «Да, не в этом даже дело мне кажется».
«Я на самом деле просто суперский танцор! Просто сегодня мои ноги меня не слушаются!»
«#! Я потерял бумажник со всеми карточками!» - «да, фигово, а моя визитка там была?».
«Тони, поехали домой!» - «Поехали, я буду спать с тобой в ванной!».
«Послушай, дай я тебе кое-что скажу!» - «Давай, Скажи» - «Хотя нет, не буду».
«Главное это честь, понимаешь?» - «Понимаю канеш» - «Блин, извини, я загоняюсь, все, пойду выпью что ни будь».
«Давайте, изображайте эмоции! Ты! Закручивай ему галстук на руку! Дайте бутылку с водкой ему! Из горла пусть пьет!» - «Да не хочу я ничего, где моя зажигалка? Ксю, ты опять украла мою зажигалку!».
«Боже, спасибо! Я всю ночь мечтала чтобы мне кто ни будь дал послушать эту песню!» - «i wanna feel the sunshine lick my face, i wanna see your face when i wake up....».
«Да у вас же одинаковые прически! У вас, что один стилист?» - «Нет, у нас одна кровь!»
***

Случайно обернувшись назад я не замечаю там ничего особенного, кроме… кроме ее неоднозначного взгляда. Я улыбаюсь и не говорю ни слова. «Чистота и грязь» - шептал кто-то у меня в голове. Попытки разобраться в возникшей симфонии впечатлений были обречены. Мне безумно хотелось пить, хотелось раствориться в гаммах, терциях и акордах прямо там стоя на столе, но бассы долбящие из саба прямо в грудь как пощечина для прихода в себя заставляли меня думать снова и снова. Я запишу ее в телефоне как «девочка смысл» или может быть как «кажется или нет?». Осталось только найти этот чертов взгляд еще раз. Обернуться и найти его среди сотни пустующих глаз, среди двух сотен курсирующих по кругу посетителей клуба с говорящим за себя названием OneMore. Слезаю со стола впервые за три часа. Отпускаю Ксенечку, щипаю за задницу Дис, смеюсь и направляюсь в гардероб, где по новым правилам вешалки нужно бронировать заранее. Горящий свет не раздражает так как раздражают в конец обнаглевшие локти, расталкивающие дорогу своему интеллигентному хозяину сквозь узенький коридор, ведущий на танцпол. Но мне наплевать. Мне так нравятся твои волосы… А многие не верят что это мои волосы, представляешь?) Хех, тебе надо сделать майку с надписью «это мои волосы, а ты что думал?» Да, да, реально надо, наверное) Ты тут давн….. (?)….


Я вот не знаю как вы, а я верю в силу волшебную, которую не накачать как мышцы и не измерить лошадьми, но ее так легко потерять в непроглядных потемках души, а приобрести почти невозможно. Я даже не придумал названия ей еще, но заметил, что к обделенным этой силой меня не тянет точно. Но в некоторых она видна сразу и к ней хочется прикоснуться.

 Сейчас, сидя за монитором дома я вспоминаю пьяных и веселых друзей, целующихся и улыбающихся, любящих друг-друга и танцующих. Я помню съемочную группу, которая носилась по клубу с камерами и лампами освещения в поисках удачного, как можно более развратного кадра для промо видео Private Pro. Помню Мишу пропускающего моих знакомых, за что ему огромное спасибо, Сережу регулярно спрашивающего меня про нашу Кусс, которой как всегда не было со мной в ту ночь… Я не могу сдержать улыбки вспоминая Брата, который без малого угостил тогда выпивкой 60 процентов посетителей уже итак прибывавших в не совсем вменяемом состояние. Помню ее волосы и естественность, поразившую меня так сильно. И мелодии звучащие в моих ушах скрученные в тугие узлы с линиями разговоров и внеплановые встречи и удивления и эйфорию, шелестящую рябью в глазах.

Убаюканный тишиной такси, которое везло меня спать, уже ближе к утру, я заметил варежку лежащую на подоконнике около парадного входа в подъезд. Она лежала занесенная снегом и лежала одна, то есть пары у нее не было. Синяя вязаная варежка, рассчитанная на детскую ручонку примерзшая к безразличному камню монолитного сталинского дома. Так заканчиваются красивые истории, если только это не Голливудская киношка. Моя же история, судя по всему, только начиналась в ту ночь. Еще одну ночь в еще одном клубе. Особенную ночь в особенном клубе. Первую ночь в клубе с широко открытыми глазами.