Старательская

(Посвящается российским геологам, работающим в Африке)

Уложены все шейкеры и сокеры, и помпы.
И джип наш перегруженный натужено ревет.
Дороги африканские под силу лишь немногим:
То грязь непролезучая, то пыли полон рот.

Беспечные бродяги, серьезные мужчины.
Чуть-чуть авантюристы, небритые слегка.
Под солнцем, под тропическим до черноты сгоревшие.
Немного сумасшедшие, но трезвые пока.

Пока однажды вечером среди обычной мелочи
На шейкере засветится, нет, засверкает там
Такое долгожданное, каратистое чудо,
Что даже негры станут чуть симпатичней нам.

Нам грохот помпы слышится симфонией Чайковского.
Звук моечной машины, как "Yesterday" Битлов.
Вы в крио не услышите акцента уж московского,
А вскоре мы освоим мадинго и коно.

Ну а пока паленые тропическим загаром,
И ливнями крапленые до мозговой кости.
Из автоматов стреляны, и Африкой проверены,
Мы снова грузим джип свой, любимая прости.

Ведь ждать лихого майнера нелегкое занятие,
Но нам уже не вылечить алмазную болезнь,
А вам, девчонки милые, надеяться и нервничать,
И ждать звонка из Африки на каждый пятый день.

Уложены все шейкеры и сокеры и помпы,
И джип, битком загруженный, нас у порога ждет.
Дороги африканские подвластны лишь немногим,
И мы лишь те немногие, кто был здесь, нас поймет.