Вечный наив

На луга глаза бы хотели бежать, ан никак.
Всё снега серебром. Залатали безумную лиру.
Хороша ты центральная жаркая Африка. Да
Для белого зодчего таинства края не видно.

Шестигранник какой-то опять на окно мельтешит.
Торопись торопись, солнце скушает сочное блюдо.
До последнего слова остаточно в сердце пиши,
Всё равно я холодного греть тебя искренне буду.

Есть друзья у меня, они тоже умеют любить.
Без остатка себя отдадут, о себе не подумав.
И поэтому долго мерцает живой малахит,
Разрывая аккордов желания зябкие струны.

И душа открывается в белой галактике чувств.
Темперамент весны тороплив, марта реплики слыша.
Эта школа весенняя даже не школа искусств,
Не листание кем-то написанных в древности книжек.

Сочиняется сызнова, локоть заставив поднять.
Иронических изысков полна до края шкатулка.
Чем-нибудь бы продолжить, допеть и руками объять,
Пока видят глаза и плечо не потеряно звука.

То ли снег так умеет расслабить до капельки миг.
Или ветер приносит уже юга чуткие рифмы.
То ли мы, словно дети, предчувствуем вечный наив,
Уходящей зимы, подарившей слог веточке ивы.