Жизнь набело. Запредельное

Она получила всё, что хотела, но не в том, котором хотела качестве. Она получила по заслугам. Признание, но признание обывателей; восторг, но восторг толпы. Даже не дилетантов, ибо дилетантизм подразумевает не профессиональное, но личное мнение, индивидуальное владение вопросом. Её же аудитория оказалась, просто, равнодушной. Они делали и говорили всё верно, то, что надо. Они говорили то, что должны были сказать, то, что, как им казалось, от них она ждала. А она, на самом деле, ждала хотя бы одного неверного слова, что по её понятиям, вскрыло бы искреннюю заинтересованность в её творчестве и в ней самой. От бесплодных усилий лишь обострялось чувство одиночества. Конфуций, кажется, придумал: пусть страдает не тот, кого не понимают, а те, кому не дано понять. Она осознавала глубину древней философской мысли. Только, мера ожидания, терпения, надежды преодолела все допустимые пределы. И на смену благородным чувствам явилась обида. Горькая и ядовитая, она отравляла душу, подтачивая её целостность, выбивая почву из-под ног. Она сопротивлялась, как могла, не давая волю слезам и всё время, убивая на никому не нужную писанину. Вдохновение являлось частым гостем, жестоким и непреклонным. Но лишь одно оно заставляло её жить. Не писать она не могла. Бумага слушатель и собеседник. Бумага стерпит всё? Нет! Не всё. Она безжалостно уничтожала черновики. Жизнь пишет набело и не терпит исправлений.

Она подняла глаза от бумаг. Запах полыни. Они шли по насыпи втроём по направлению к Витебскому вокзалу. Просто, электричка встала, не доезжая полкилометра до платформ. Они шли, сбивая каблуки, спотыкаясь о камни. Она наклонилась, вдруг, и разогнулась с веточкой полыни в руке. Один из мужчин поинтересовался, зачем ей нужна эта гадость. Она ответила, что любит вкус полыни, размяла в пальцах ароматные листья и с видимым удовольствием втянула пряный горьковатый запах. Один из мужчин внимательно глянув на неё, пожал плечами. Она выбросила ветку в кусты. Они подошли к вокзалу. Посмеялись, что не прошло и часа, купили в ларьке колу и прямиком двинулись на работу. Рутина помакнула её с головой в прайсы, телефонные звонки, вычисления процентов. Она с тоской поглядела на залитую солнцем улицу. И, вдруг, ей бросилось в глаза… Кто это принёс? Неподалёку от окна на столике – веточка слегка подвядшей, но ещё, пахнущей сегодняшним утром полыни. Кто-то из двоих очень хорошо её знал. Неужели она похожа на полынь?

Он ночевал в соседней комнате. Вчерашний вечер длился в беседах с пивом, курицей, пирогами до утра. Их было пятеро и им было хорошо вместе. Она не стала ложиться спать, боясь проспать. Пока помыла посуду, прибралась на кухне и в коридоре, настала пора заваривать кофе. Она задумчиво встала на пороге той комнаты, опасаясь своим вторжением вспугнуть его предутренний сон. Не каждый любит, когда его видят спящим, а особенно с помятым в момент пробуждения. Решительно протянув руку к одеялу, она на секунду задержалась, что б запомнить лицо. Слегка изогнутый тонкий нос, трогательные, длинные ресницы, расслабленный рот. Всё это, находясь в абсолютном покое, было непривычно лишено одухотворённости. Казалось, хозяин вышел. Она осторожно дёрнула свисающую с дивана руку. Постепенное оживление черт походило на загрузку компьютерных баз и завершилось перезагрузкой, то есть глаза, заморгав, осознали наступление утра, эту информацию переварил мозг и вновь сообщил лицу, которое, дёрнувшись слегка, нацепило на это место точно такую же, как оно само, маску - близнеца и покойно улыбнулось, ощутив себя в безопасности…Она поздоровалась: « С добрым утром!»



Понедельник. Все лихорадочно выясняют друг у друга, какое сегодня число. В понедельник никто этого не знает. Выражение паники на лицах. Как же? Ведь без числа никак цивилизованным людям, тем более в понедельник, нельзя… Слава Богу! Кто-то взглянул в газету или посмотрел на дату в компьютерном окошке, или вспомнил, наконец. Эврика! Началась рабочая неделя. С добрым утром, дорогие товарищи!


« До завтра!» – произнесла в телефонную трубку жизнь. И всё зачеркнула, уничтожив черновик. Завтра не будет, хорошо не бывает долго. Надо платить. У каждого своя валюта. Мы расплачиваемся за кратковременное счастье тем, что всего дороже. Она подняла глаза от бумаг… Сердцем?! Но ведь оно не казённое… Так платят писатели и поэты, ибо только для них та сторона, в которую они, со временем уходя, является гармоничным продолжением подлунного ими же сконструированного мира. Только там они могут найти ответы на вопросы, мучавшие при жизни.

…« О мой поэт, - ему я речь повёл, -
Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:
Чтоб я от зла и гибели ушёл,

Яви мне путь, о коем ты поведал,
Дай врат Петровых мне увидеть свет (врата Чистилища )
И тех, кто душу вечной муке предал.»

Он двинулся, и я ему вослед.»…

(Данте «Божественная комедия»/обращение к Вергилию.)


Для художника нет ада и нет рая, нет и смерти, он вечный путешественник, скиталец с сумой и посохом по свету при жизни и после неё.