Театр

…Идет спектакль.
- Браво! Брависсимо!!! Великолепно! Гений! – скандирует толпа.
 - Ваш спектакль – очередной шедевр! – облизывают критики.
Да, пожалуй, с ними нельзя не согласиться. Если толпа восхищается, то ей невозможно возразить.
Режиссер странно задумчив. Кажется, что он не замечает происходящего на сцене и чего-то ожидает. Но что это? Одна из главных героинь спрыгивает со сцены в зрительный зал и убегает.
Зрители в шоке, актерская труппа тоже и лишь один режиссер удивительно спокоен. Он уже давно вынашивал одну интересную и очень заманчивую идею, и вот она, наконец-то, претворяется в жизнь. Как же долго он об этом мечтал, сколько усилий приложил, чтобы предугадать каждую мелочь, не упустив ничего. И сейчас это свершилось, ему остается лишь наблюдать за происходящим и тихо ликовать.
Волна негодования прокатывается по залу. Они-то дураки надеялись посмотреть сатирическую комедию, а разыгрывается драма. Толпа полна гнева и негодования. Их излучают даже дети. Ему безумно это нравится. Режиссер упивается своим триумфом. Разве не этого он хотел?..
Растерянные актеры взглядами умоляют о помощи. «Ничтожества! Как они жалки!» Но как приятно. Неужели ему удалось? Чем он теперь хуже Бога? Люди подчиняются, сами того не осознавая. Живой спектакль.
- Извините, господа актеры и, вы, уважаемые зрители, мне стало не по себе. Понимаете, пятый месяц беременности: токсикоз и все такое. Если вы будете так великодушны и разрешите мне вернуться на сцену, то спектакль продолжиться – раздалось за спиной у режиссера.
«Как она посмела? Как у неё наглости хватило?» - негодует он про себя.
Убежавшая актриса медленно идет меж зрительских рядов, поднимается на сцену. Улыбнувшись актерам, приободрив зрителей, она подмигивает режиссеру. Спектакль продолжается. Все довольны, вот только режиссер не может понять, почему так случилось.
…Шквал аплодисментов. Зрители уже в третий раз вызывают актеров на бис. Режиссера поздравляют с очередным шедевром. Он, не замечая происходящего вокруг, пробирается сквозь толпу в поисках причины своего поражения.
Что же она? Довольная, умиротворенная и немного раскрасневшаяся стоит, оперевшись на стену, ловит восхищенные взгляды и борется с изумленным любопытством. Режиссер, расталкивая окружающих, прорывается сквозь плотное кольцо поклонников, бесцеремонно хватает актрису за руку и тащит за кулисы. Найдя первую попавшуюся гримерную, вламывается в нее и, никого там не увидев, захлопывает дверь. Пытается собраться с мыслями, но бешеная злость, клокочущая в нем, все еще мешает связанно мыслить и говорить.
- Да, как ты могла? Посмела… - захлебывается яростью.
- Посмела что? Сбежать или вернуться? О! По твоему взгляду вижу, что вернуться. Знаешь, а я ведь тебя любила, любила как глупая школьница. И театр для меня – это, прежде всего ты! Был. Наконец-то я могу высказать все, что у меня накопилось за это время, а не читать твой текст. Я вернулась не ради зрителей и не ради актеров – жаль, многие из них не понимают, что они всего лишь пешки в твоей игре, а я поняла все-таки. Я вернулась ради себя и своего ребенка. Оптимистка я и этого у меня не отнять. Как же ты зол, наверное. Знаешь, а мне это безумно нравится. Мне плевать на твои мысли и чувства. Мне все равно! Так же как и тебе. Не хочу и не буду вечной актрисой, твоей пока любимой игрушкой. Я – человек! И ты ведь тоже человек. Еще не поздно все бросить и уйти - шепчет она – но, нет... Ты никогда этого не сделаешь. Из Бога – в простого смертного? Никогда! Мне жаль тебя. Я сыграла свою роль в твоей пьесе. Не мне судить как. Но теперь я ухожу. Ты больше никогда меня не увидишь. Никогда! Занавес! Конец! Все!
Хлопнула дверь. Она действительно ушла. А он так ничего и не понял.
Прошло несколько лет. В окошке деревянного домика на берегу моря теплится огонек. Весь стол заляпан красками: желтая, красная, зеленая, синяя. Маленькая девчушка, перемазанная с ног до головы, что-то рисует. Рядом с ней молодая женщина, её мама, печет пироги, напевая простую незатейливую песенку.
Здание театра. Идет очередная репетиция. Режиссер очень раздражен и недоволен. Он все ещё пытается стать Богом, играет своими куклами, не понимая, что они люди.