Урок Утнапишти и напутствие

Где сидел Гильгамеш, растянув свои ноги,
Там и сном он мертвецким забылся с дороги.
Утнапишти к жене обращается с речью:
«В скорби  - сон утешает, но длится не вечно.
Нужно к жизни героя вернуть нам уроком,
Главное - чтобы он не проснулся до срока.
Жизни смысл он увидит своими очами
И на нашем причале оставит печали».
Но ему недовольно жена отвечает:
«Нам печали хватает на нашем причале!
«Прикоснись к нему - пусть человек пробудится,
Пусть своею дорогой домой воротится,
Пусть печали свои он смиренно приемлет
Да вернется, покорный судьбе, в свою землю!»
Утнапишти ей внял и назначил заданье:
«Человек лжив, пока не проверишь – обманет!
Ты пеки ему хлеб и клади в изголовье.
Спящий - хлеба не ест, что ему уготовлен;
В дни, когда ты увидишь, что хлеба над ним нет,
Свежего - не пеки, помечай эти дни мне».

И пекла хлеб жена, и клала в изголовье;
Как ей сказано, сделала все - слово в слово.
Первый хлеб не был тронут и весь развалился,
Второй – в трещинах, плесенью третий покрылся,
Хлеб четвертый - едва белизною забрезжил,
Пятый хлеб зачерствел, был шестой - еще свежим.
Вот, на хлебе седьмом, Гильгамеш пробудился,
И не ведал того сколько сон его длился.

И вещал Гильгамеш ссыльному Утнапишти:
«Одолел меня сон на одно лишь мгновенье.
Как мне скорбь одолеть? - хочу знать твое мненье.
Ты ко мне прикоснулся, и я пробудился;
Только - что от того, коль Энкиду мне снился?»
Утнапишти ответил ему, Гильгамешу:
«Сочти хлеб, Гильгамеш, в изголовье несвежий!
Первый хлеб не был тронут и весь развалился,
Второй – в трещинах, плесенью третий покрылся,
Хлеб четвертый - едва белизною забрезжил,
Пятый хлеб зачерствел, а шестой - еще свежий.
На седьмом ты проснулся – семь дней ты был мертвый!
Все чем ты пренебрег в жизни – такого же сорта.
Если хлеб ты не ешь свой, дарованный свыше,
Поразит его плесень, съедят его мыши».

И спросил Гильгамеш ссыльного Утнапишти:
«Растолкуй мне подробно, о чем говоришь ты.
 Судьбой свыше начертана мне жизнь пустая:
Наяву и во сне только смерть обитает;
Взор куда бы ни бросил, - царит смерть повсюду!
Вот - мой хлеб! и без друга - иного не будет».

Утнапишти позвал Уршанаби и молвил:
«Станет пусть моя пристань безлюдной отныне,
Пусть навечно забудет тебя переправа.
Кто на берег придет - пусть на нем остается!
Посмотри: человеку, что ты мне доставил,
Непотребное рубище тело связало,
Шкуры всю красоту его членов сгубили.
Отведи-ка его, Уршанаби, помыться,
Пусть он платье свое добела отстирает,
Сбросит шкуры с себя, - унесет пусть их море,
И да будет всегда его тело прекрасным!
Пусть он голову новой повязкой повяжет,
Наготу пусть прикроет достойной одеждой
И,  пока не вернется в свой брошенный город
Он обратной дорогой к родимому крову,
Облаченье не сносится пусть - будет новым!»

Взял царя Уршанаби - повел его мыться.
Добела вымыл тот свое царское платье,
Сбросил шкуры с себя. Унесло шкуры море, -
Стало тело царя молодым и прекрасным!
Повязал он главу свою новой повязкой
И прикрыл наготу облаченьем достойным,
Чтобы в брошенный город царем воротиться,
И, пока не отыщет родимого крова,
Оставалось его облачение новым.
И шагнул Гильгамеш в лодку за Уршанаби, -
Предстать подданным в царском обличии дабы.