А сердце бьется. Слышишь?

Взгляни на небо, посмотри на солнце,
А помнишь, были мы когда-то рядом?
А помнишь ли ты дождь? А небо в звездах?
Забыл, как просто радоваться листопаду?

Бежать по снегу и дышать морозом,
А помнишь церковь деревянную? А слезы?
Ты улыбаешься? Дак улыбнись сквозь слезы.
Ведь скоро даже плакать будет поздно.

Ты все забыл. Не пожалел. Ты не оставил.
Ни капли. Ни следа от прежней жизни.
Ты в спину сам себя решил ударить.
Не дал себя спасти? Что ж, убегай от жизни.

Убьют, не пожалеют, закопают.
Безжалостные, лютые шакалы.
Они не любят и не презирают,
Лишь ставят подлые и хитрые капканы.

Ты ради них людей решил покинуть,
Идешь как пьяный в грязные объятья,
А черти, пляшут рядом. Гады!
Ведь бог нас создал! Все мы братья!

Но черти делают людей зверьками,
Они смеются, смехом тонким, ржавым.
И улыбаются, прогнившими зубами,
Над тем, как ты целуешься с шакалом.

Ты обнимаешь зараженную заразой шкурку.
Целуешь губы, те, что ели падаль.
И думаешь, что жизнь эта прекрасна,
Но не живешь ты! Существуешь гадом.

И небо вдруг становиться серее.
Пытаясь смыть всю грязь, оно льет слезы.
Ведь ты как опьяневший хочешь сам стать зверем.
Я плачу вместе с небом, хоть и поздно.

Но бог однажды, сделает тебе подарок.
Хоть пред иконой крестишься ты лишь на автомате,
Когда сгрызут тебя «любимые шакалы»
А ты полезешь на последний вздох к ним целоваться….

Засыплет снег все поседевшие ресницы.
И обожжет священный крест грудную клетку.
Вдруг с новой силою минуту будет биться сердце.
И ты поймешь, что стали грязными страницы...

И станет больно, страшно и нелепо.
Как ты дышал и отдавал весь Мир шакалам.
Будет зима, поверь, не может быть тут лето.
И я коснусь тебя холодным, безнадежным взглядом.

Мне будет больно. Ведь на миг вернувшись,
Опять наш мир навеки покидаешь.
Мы вместе вспомним небо, солнце…
И как умели счастье видеть в листопаде.

Ты вспомнишь церковь деревянную. Польются слезы.
И ты глаза закрыв меня покинешь.
Но знаешь, видимо еще не поздно.
Я это ты. А сердце бьется. Слышишь?