Любовь

Ты всюду. В отлаженном ткацком станке водопада.
В сухом чернолесье пролившийся вдруг Баден-Баден.
В уверенном почерке строк (в неуверенном боле).
В кобыльем дыханье. В обузданной плоти – доколе? –
ты мимо звучишь на затертых дорожках love story,
надменная льдина горчайшего белого моря.
Тебе ль привыкать под ритмичною тенью кирзовой
быть в красном и черном пасущихся божьих коровок.

Ты стонешь. Ночами от жажды твой голос утрачен.
К утру засыпаешь, от жара и боли и плача
так дети, намаявшись, изнемогают, наверно.
Ты легкое неба с прокуренной бесом каверной.
В убогом краю тяготишься дарованным раем,
себе топором – по избе – колыму воздвигая,
чтоб песни слагать об утраченной вольнице. Кто ты,
крапленая черною меткой, пометом, полетом…

Как хищная птица, кружа над дорогой промерзлой,
оставишь в скорлупах зимы разоренные гнезда.
Какой-нибудь аист, домой возвратившийся в марте,
всплеснул бы крылом, не смекая: размаха не хватит.
Хотя бы перо обронил. Ты страна что страница,
без подданства. Римское-корсаковское. Стравинский
оседлей. Ты тесом прибита под кров Пенелопы,
и в каждой скрипящей доске твой витийствует шепот.