Миша-Михаил

 Его звали Миша-Михаил. Именно так он представлялся всем. Миша, и после секундной паузы добавлял - Михаил.
 Это двойное имя очень хорошо выражало всю его сущность. Он весь был такой: двойственный, неуверенный. В детстве, все его звали Миша. Он привыкал, привык и всем представлялся - Миша. Но, когда ему исполнилось 25 лет, на работе ему сказали, что пора уже говорить - Михаил. Он прислушивался к мнению окружающих и подумав согласился, что ему уже не 10 лет, и он уже скорее Михаил, чем Миша. Но привычка страшное дело. Поэтому он всегда говорил - Миша, и вспомнив добавлял - Михаил.
 Ему было тридцать лет. Жил он спокойной одинокой жизнью в своей не большой квартирке на окраине города. Жил как правило один. Не то чтобы у него не было девушек, нет они были, он к ним долго привыкал, а когда чувствовал, что привык и сейчас все будет хорошо и можно наконец расслабиться - девушка от него уходила. Такое происходило с пугающей систематичностью - раз в год. Потом он долго переживал и старался держаться от девушек подальше. Но девушкам он нравился. Большой, спокойный, с квартирой и деньгами, милый, обходительный. И все начиналось заново.
 А еще он был очень аккуратным, но, как говорили его бывшие девушки - со странностями. В детстве его всегда ругали за каждую пылинку и приходилось содержать комнату в идеальной чистоте. Он так к этому привык, что полюбил чистоту.
 Когда ему исполнилось двадцать лет и он переехал в отдельную квартиру, там стояла идеальная чистота. Первые два года. Потом он понял, что он один, что рядом нет мамы и папы и если он вечером не вытрет со стола, никто его за это не отругает. Он специально перестал вытирать со стола и ложился спать. Но в первое время он не выдерживал. Он не мог заснуть, все время думал о крошках оставленных на столе и посреди ночи вставал и шел вытирать со стола. Но он старательно перебарывал себя и вскоре он мог спокойно спать даже если не помоет всю посуду! Он гордился этими своими маленькими победами. Он решил закрепить успехи и приходя с работы и начав по привычки убираться он, в середине уборки вдруг оглядывал все и с той же тщательностью с которой проводил уборку - создавал снова беспорядок.
 А еще к тридцати годам он начал пить. Сначала потихоньку, так как раньше пить совсем было нельзя и рядом все время стоял призрак строгой мамы. А потом все больше и больше. Он начал получать удовольствие от жизни. К тридцати годам у него в комнате был беспорядок, в кухне на полу пустые бутылки, в раковине немытая посуда, в ванной грязные вещи и какой-то сомнительный приятель спал в его комнате на раскладушке.
 Он проснулся абсолютно счастливым. Пахло грязными носками, приятель храпел и голова болела. Он лежал и думал, что вот оно настоящее счатье к которому он шел последние десять лет. Вот она настоящая свобода. И вот она настоящая жизнь...
 Еще через два дня он проснулся с ужасной головной болью, в квартире было пусто. Сомнительный приятель оправдал свою репутацию и вынес все ценное. Из кухни слышался шум моющейся посуды. К нему заглянула одна из прошлых девушек и увидев такой кошмар решила остаться и поухаживать за ним. Он лежал и мучился головной болью, пытаясь вспомнить что же было вчера, он даже не пытался уже вспомнить что было позавчера, понимая всю тщетность таких попыток.
 Через пару дней его вновь обретенная подруга с мамой поставили его на ноги и объяснили ему, что так больше жить нельзя. Все должно быть по людски. Чисто, красиво, чтобы как у людей, чтобы ты был человеком... И потекла жизнь дальше. Приходя с работы он снимал одежду, аккуратно вешал ее в шкаф, потом срывал только что повешенную рубашку с вешалки и швырял ее на чистый пол. Удовлетворенный он шел мыть руки, потом ужинать. Тщательно вытирал со стола, мыл посуду. И ложился спать. Но долго не мог уснуть, пришлось встать посреди ночи, поднять рубашку с пола и аккуратно повесить в шкаф...