Четыре песни познания

Перевод цикла стихотворений Ури Цви Гринберга

 В детстве ладошки достаточно было
 Спрятать лицо, если что-то страшило,
 Щеки, что так и горят от стыда…
 Только теперь всё не так, как тогда,-
 Облаком я не сумею укрыться,
 Если мне зрения даже лишиться…

 Песня рода Авраама

С той поры, когда мы покорили природу –
 и воду, и пламя,
И свободными стали, возрадуясь доле царей,
Затаился огонь и крадётся всё время за нами,
И вода утопить нас мечтает в купели своей.

С той поры, как божков деревянных и каменных
 мы разгромили,
Известили: Один все творенья создал,
С гробовою тоской свои ветви
 деревья над нами скрестили,
И в фундамент домов наших
 камень войти не желал.

От Аврама времен, от прислужников идолам местным,
И до тех, кто потом поклонились Кресту,
С той поры, как от нас всем им стало известно,
Что Всевышний – един, Он – не тело, а суть,
Нам от гнева их скрыться уже невозможно,
В их крови боги прежние так же живут,
И замшелыми тропами, по бездорожью,
Новый дар – нашу кровь они в жертву несут.

Но в мгновения слабости, что так упорно скрывают,
Когда дух победит голос крови, тогда
Их молитвы язык наш опять обретают,
Ведь своих им молитв не создать никогда.

И в дни праздников, и в тишине похоронной,
И в победном веселье, а также в преддверии битв,
На земле и на море
 они всенародно
Повторяют слова наших древних молитв,
Те слова, что Давида уста возносили, ликуя:
Аминь! Аллилуйя!


 Тому, за кем будущее

Странник скорее покой обретёт,
Чем адресата посланье найдёт,
То, что в бутылке плывет по волнам.
Я же своим доверяю стихам,
В них обращаюсь к тому, кто придёт,
Честь и корону Отчизне вернёт.

Эти стихи – родовая печать,
Та, что мелодией будет скреплять
Завоевание гор и долин,
Крепости те, где Давид – господин.

Имя, что каждый мой стих понесёт,
Огненной связкой ключей отопрёт
Двери, что Рим перед нами закрыл.
Бедный Саул, я тебя не забыл.

В водовороте событий страдаю:
Что же за радостью нас ожидает?
Сможет ли царство народ удержать
И под знаменами веры восстать?

Царских регалий надёжный хранитель,
Жду я, когда же вернётся правитель.
Трубные звуки опять зазвучат,
Царство могучее провозгласят…

Образ пугающий вдруг посетил:
Царь милосердно врага пощадил.
Было так раньше, напрасен урок,
Может, в грядущем так же пророк
Царскую мантию в гневе порвёт,
Царство недолгое снова прервёт.


После Саула может потом
Новый Давид не отстроит свой дом.
Яркая скатится быстро звезда…
Только молиться осталось тогда:
Боже, услышь мои горькие стоны,
Дай нам царя, что достоин короны!


 Старая и печальная песня

Во мрак погружены, покрыты облаками,
От вавилонских рек галута тень над нами.
В душе – желанье тайное огня.
Но факельщик придёт и сумерки расплавит –
Перекуёт он полночь на сиянье дня,
То мало кто, увы, его прославит,
Восстанут многие и завопят при этом:
Достаточно! Не надо больше света,
Нам хватит и обыкновенной спички,
Чтоб осветился мир привычный.

И почему так, Б-г один лишь знает.

И я лишь ведаю, как горестна судьба
У факельщика, что явился к братьям:
По-прежнему слышна ему мольба
Из прошлого, в лицо - летят проклятья.
И холод этих пламенных речей
Осенним ветром задувает лето,
И в темень погружаемся ночей.
И он не знает, отчего же это.

Как эта песня старая печальна.


 Среди многих зеркал

И подводит вино, и не радует душу
Ни на миг даже ночью, когда так устал.
Перед тем, как на ложе взойти,
Человек вдруг себя обнаружит
В страшном сне – среди многих зеркал.
Что он делает среди сынов поколенья,
Тех, что выпили полную меру чужого вина,
Тех, чьи души блуждают в потёмках забвенья,
Он – душа чья с рожденья достоинств полна?
А в крови не померкло величие Первого Храма,
Гимн народный господству в пределах своих,
Царский нрав, княжья гордость, величие, слава,
Власть, служенье... Что делает он среди них?!

Не ко времени весь его вид и не к месту,
Не поймёт их, не понят до буквы последней речей.
Чтоб вздохнуть, ему нужно покинуть
 земную поверхность.
Что ему не пошьют, старомоден в одежде своей.
Самому себе кажется первопроходцем,
Иль воителем, или в рубахе простой
В воды он Иордана опять окунётся,
И взойдёт, и привяжет осла под сосной.
Повернётся, прошествует, ветра порывом
Унесётся сквозь время, пространство – сюда
 неожиданно, вдруг.
Снова здесь – между взрывом волнений и взрывом,
Среди многих зеркал. Замыкается круг.

 Послесловие

То, что будет, уж было,
А то, чего не было вовсе,
Никогда уж не будет,
Пока мы живём на Земле.
И уверен я в будущем -
Прошлое грезится мне.
Чувствую так и пишу я.
Аминь! Аллилуйя!