У нас с тобой всего тридцать минут

Ты помнишь этот поезд, остановленный
На многие годы? - На последний пятак билет,
Где троллейбус в ночь… и все розы тебе,
С зелёной клумбы… и все звёзды росы нам
Под задетым жасмина кустом… где пьяны… мы…

Ты подошла ко мне, как тень ручья, -
Пленительная в сумерках прохлада,
Хрупкая и осязаемая под моим взглядом,
И все слова и мысли сникли, в никуда...

В твоей тени мой огнь смолк, и робкий,
Как ребёнок, которому уж больше
Ничего не нужно, исчерпывающе красноречиво,
И многословно молча... Взирает на тебя.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . быстро идут часы,
. . . . . . . . . . . . так быстро идут часы . . . . . . .
У дочери твои моего цвета волосы . . . . . . . .
Мы не знаем куда нам от толпы уйти . . . . . .
Зима . . . редкий снег . . . холодно.

У нас с тобой всего тридцать минут…
Другим не понять наше молчанье.
Ты отряхнула снег на моём пальто,
И смотришь в сторону… без обещаний.

Я взял тебя за талию, и случайно поцеловал в лоб…
Спросил, – не холодно ли ты и дочь одета?
– Мы думали, здесь будет тепло… у нас тепло.
– Ну что ты, сейчас ведь зима, а не лето….

Три долгих месяца мы порознь… между вьюг,
И всего тридцать минут меж подножек перрона,
Снова поезд уносит на север меня, а тебя…
И дочь… к сыну - на юг, укатит фургон авто зелёный…

Красная антилопа, где я всего управдом,
Что свой миллион разменял на годы,
Перед моим окном ночь, и день… один
Перед твоим окном… поезд, остановленный
Стоп краном, мной, на нашей жизни многие годы.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . долго идут часы,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . ой как долго идут часы . . . . .
Зачем я здесь, где есть работа, да нет тебя . . . . . . .
Ты там, и так много ещё тех, . . . . кто так не хотел
Со мной видеть рядом тебя.

- Ты помнишь, ты ревновала меня к той, кого уже нет? -
Я недавно повстречал её тень, прости, но её не вернуть…
Тень всего лишь иллюзия, и она другая…
А Её не вернуть… не вернуть, прости.

И не виновата ты, что так похожа… она
На весну из детства, из моего сгоревшего рая. –
Оттуда осталась только Ты. Единственная
На многие годы… хрупкая и живая.

У нас с тобой было всего тридцать минут.
А теперь поезд мчит меня в северную бездну,
Как смогу, я конечно вырвусь, и к вам вернусь…
Только жди, и детям пой нашу тихую песню…

Весной птицы коснутся родимой земли…
Так и я, в твою дверь не звоня, буду стучаться…
Я никогда в своём сердце не делил ни одной любви,
И даже наше с тобою хрупкое сокрытое счастье…