Прияпонился

Моя река стекла со склона,
Я вижу свет и не пою,
Ты где, Инцзе?

Душистый мёд втягиваю,
Но жизнь его забирает
Из клеток тела – Инцзе.

Остров Кюсю – я вижу рыбу
В полированной воде.
Мои тонкие губы
Жёлто поют тебя, Инцзе…

Что мне Хайдо?
Где ты её увидела?
Я тебя одну и саке
Могу терпеть, Инцзе…

Ветер и листья…
Ты ли была в том саду,
Где вчера росли
Зелёные мандарины?

Я их сорву до одного
И принесу тебе
За улыбку, Инцзе.

6
Кажется, меня выгонят из-под моста.
Но настолько ли важно моё пребывание здесь?
Инцзе и Брахма знают –
Что я, лентяй, только ради своей любимой
Ничего не делаю,
Скитаюсь по ветру и
Обгладываю трупы,
Чтобы она поняла всю силу лишений любви.
И я путаю песок с овцами,
А тюрьму – со счастьем.
Кстати, Инцзе – ты
Не только душевная потребность,
Но и физический голод.
Это противно. Но страшно.
И я люблю тебя Инцзе.

7

Нет, мне ещё не нужно думать.
Учитель был прав.
Очеловечиваются снова зонтики.
И идут, словно дожди не вклиниваются в сознание.
Они глупы. Я – беден. Что делать с этим – не знаю.
Как гладки небоскребы Токио
В цвете утренних фонарей!
Они манят своими светлыми выстрелами, словно зовут куда-то,
Но там нет тебя.
Инцзе – мы все смертны…

Стихи выходят медленно,
Стекают в стеклянную копилку
Со звоном медных монет.
Может, талантливые стихи менее тяжелы?
Инцзе, я скоро перестану
Писать тебе.



8
Сегодня под мой мост зашли трое
Они хотели злиться на меня
Но ничего не успевали сделать.
А я думал, лёжа в грязной луже,
Теперь уже красновато-грязной,
Что их искажённые судороги
Напоминают любовное облегчение.
Где же ты, Инцзе?

30 марта 1999
Я пропадаю, интересно,
Что солнце – самый большой эгоист в мире.
Ведь оно появилось с красноватой радостью
Именно сегодня – в день утраты надежд!
Я теперь думаю, что если бы портье
Перестали приторговывать рыбой,
И ты сошла бы по настилу сюда, вниз.
Я не стал бы счастливым, так как радость сегодня такая чужая, такая не моя!

Инцзе, я, наверное, скоро умру,
Умру, не покаявшись в том,
Что так и не вылез из-под моста…
А мост не дал защиты от твоих глаз.
Так как они везде, где есть горе,
И усиливают его.


9
Ну вот и всё.
Надо мной склонились годы
И требуют сдачи,
И я её отдам.
Только не понимаю, почему ты без меня, Инцзе?
Отрекись от ветра!
Я – лучшее из дуновений.
И теперь сам,
Летая белой бабочкой,
Обниму тебя дымом.
Прощай, Инцзе!