Зима в Городе

Звезды с тихим злым шипением падали с холодного неба. Почуяв добычу, они всей стаей бросились в полет - стервятники, хохочущие от безумства скорости. Какие-то попадали мне прямо в ладони - скользкие, противные медузы, вонючее небесное желе. Маленькие стекали в канавки линий на коже - жизни, смерти, чего-то ещё; постепенно они впитывались в сосуды, скользили ядом по венам, отравляя сердце, становясь моими - жизнью, смертью, чем-то ещё...необратимо - мной. Звезды большие, широкие - выпившие больше душ - свисали как блины. От них отрывались капли и вязко шлепали по гудрону под ногами. Постепенно я оказался по щиколотку в холодном густом киселе; каждая клеточка звездного вещества, высыхая, яростно шипела: "Ты нашшш...нашшш, ссука, не убежишшш..."

Я стоял на крыше, раскинув руки, ладонями к небу. Сколько раз оно дарило мне радость, смеясь, швыряло в лицо сладкие перья облаков - теперь оно молчало, и, стиснув зубы, бессильно наблюдало, как мириады голодных звезд убивают меня. А они все падали и падали, и не было им конца...

Там, внизу, люди останавливались и тыкали грязными пальцами в мою сторону, показывая друг другу на невиданный звездопад. А мне было очень холодно, даже глаза медленно застывали шариками из льда. Ресницы превратились в острые трехгранные ниточки проволоки; когда я моргал, они резали воздух, шинковали молекулы, оставляя кровавые шрамы на ткани пространства. Добрый ветер, помнящий мой смех, все равно пытался достучаться до меня, проникнуть за скорлупки век - но только слезинки скатывались по загаженным звездной слизью щекам. Ногти отслаивались, и, тихо звеня, падали с крыши - маленькие обсидиановые пластинки. Милосердный ветер уносил их далеко-далеко, но они не успевали отогреться и разбивались на сотни маленьких острых кристалликов.

Когда звезды насытились, у них отросли разноцветные крылья с острыми краями. Они поднялись вверх и забавы ради напали на грустную ворону, пролетавшую мимо. Её отливавшие зеленью перья мгновенно забрызгались ртутными каплями горячей и густой крови. Визжа от ужаса, маленьким окровавленным комочком рухнула она вниз, в сточную канаву. Еще долго несчастная птица пыталась выбраться по земляным стенкам из вонючей ямки, медленно заполнявшейся её кровью, кишками, желтой жидкостью из разодранных глаз. Она уже не могла кричать, она стала просто сгустком боли, кровавой жути - пока не умерла час спустя, маленькая грустная ворона в серой вязаной шапочке, просто пролетавшая мимо.

А голодные звезды радостно смеялись наверху, купаясь в её боли. На такой пир слеталось все больше и больше небесных убийц. Мои колени не выдержали, я упал вперед, лицом прямо в лужу мерзкой слизи. С противным хлюпаньем из глазниц выпали два кусочка льда, от них змейками поползли холодные паутинки - пока я не стал просто ледяной глыбой, над которой, злобно ухмыляясь, танцевали разноцветные бабочки с перепачканными в крови крыльями.

Наступила зима.