Он вернулся опять на рассвете...

Счастье прячется дальше и дальше,
Тая в бездне огромных зрачков…
Стало больше в словах его фальши
И ночных непонятных звонков.

С ним она не устанет прощаться
Навсегда, не дождавшись домой.
Утром пепельным он возвращался,
Одинокий и очень больной.

На неё он смотрел, не мигая,
На просиженный рухнув диван,
Телом выжженным всем ощущая
Боль недреманных тлеющих ран.

Он заглядывал в бездну колодца,
Чуя гибельной близость воды;
Он решил, что завяжет колоться,
Клялся светом погасшей звезды.

А на утро его отпустило,
Мир погас, опустев, как дождливый пирон,
И она его вновь отпустила
К смерти, словно к любовнице, в сальный притон.

Он мечтал, как мальчишка несмелый,
Он встречать её летние зори водил.
А в груди бушевала капелла,
пока кислую двушку себе он вводил!


В грёзах сладких они с ней бродили,
Пока, веки сомкнув, возлежал он один,
По лесам, словно по Пикадили,
Когда призраком в венах бродил первитин.

Мглистый путь его как наважденье,
Он ночами ей пишет стихи
В миги краткие освобожденья
Из-под власти враждебных стихий.

Он вернулся опять на рассвете;
Не раздевшись, он рухнул в кровать;
И сказала она: «Ведь у нас будут дети!
Сколько можно себя убивать!»

До него ей уж не докричаться:
Взгляд его в муке вечной застыл.
Жизнь его надоела кончаться,
Но добить себя не было сил.


А прозрение было ужасно:
Звал назад полуночный кошмар;
День без кайфа проходит напрасно.
Подыхает, разбившись Икар!

Она путает память со снами,
Не усвоив законов игры…
С нами, вот он, и вовсе не с нами,
Ищет взглядом он кончик иглы.



В этом гибельном сгустке метала,
Плоть терзавшем, купаясь в крови,
Затаившись, беда обитала
Под личиною вечной Любви!

…Позовёт она вновь его: «Милый!
Нам по утренним росам гулять и гулять!..»
…Зная всё, безнадёжно любила
Опочившего заживо вечная мать.