Бремя любви

1.
В нём ярится отвага волков,
Полня сумрак неистовым воем,
И прославленных поступь полков
Помнит обезоруженный воин.

Он неистовство диких племён
Укрощал в сени реющей флага…
Он был предан и подло пленён
Раем обетованного блага.

И страдает мятежный в нём дух,
Из тенет силясь вырваться тлена,
К нерастраченной нежности глух
В муках страшных позорного плена.

Ни один его день не был пуст,
И наивностью трогали цели…
Жизнь ослепла, утратила вкус
Без возможности быть на прицеле!

Ласки славы, пришедшие в срок,
Он, увы, не сумел обналичить,
И привыкнуть он так и не смог
К вероломству и смене обличий.


Шанс во славе за них умереть
Он утратил, и болью о счастье
Возвращаться к нему будет впредь
Мир, разрушенный ими на части!

Их глазами смотрел в него крах
Нежно вскормленных им идеалов,
Превращавшихся заживо в прах,
Прожигавших себя в одеялах!

В тишину за надгробной доской
Так манили ожившие тени,
Наполняя бездомной тоской
Тишину необъятных владений…


2.

А она привыкала к вину
И сама занималась делами,
Только юное сердце не ставят в вину,
Кротость не искупают телами…

Задушили безумство зарниц
Лицемерные ласки покоев,
И облечь она жаждет в гранит
Эту боль, навсегда упокоив.

Зная: сердце прискачет украсть
Необласканный ею мужчина,
Когда было предписано врать
Она слепо искала причину.



3.

А он спал на холодном полу
И насмешки встречал, негодуя,
Но увидел на званном балу
Он свою королеву младую.

И взорвался дряхлеющий мир,
Для двоих время остановилось:
На загнивший, прожорливый пир
Непорочное чувство явилось!

Он сказал ей: «Я так одинок,
(Да цветёт твоих предков обитель!),
И внимательней глаз и прекраснее ног
Я не видел, нет, правда, не видел!

Если смотрит глаза в глаза враг,
Компромиссам и играм не место!
Я страдаю в зловонии врак,
Будь украденной мною невестой!»

Оживилась шакалячья знать,
Так развратна, жадна, любопытна,
Им блаженством казалось узнать
Как умрёт он на дыбе под пыткой.

Шёпот: «как он, безумец, посмел?!!»
Только гавань он взял уже штурмом:
Отвечала она: «ты так смел!
Забери же меня, о, мой штурман!»




Громогласно он кликнул слугу
В охватившем всех оцепененье,
Белоснежную кисть на бегу
Сжал, дрожащую от возбужденья…

Он в галоп с места дёрнул коня
Из порочного этого хлева,
Понимая: в гордыне родня
Не велит королеве налево.

Конский топот лишь стих беглецов,
Тишиною став за поворотом,
Как обычно, нашлось подлецов
Так же много, как полных уродов!

Им, обрюзгшим кухонным котам,
Было так неуютно на воина фоне;
Каждый втайне мечтает убить его сам,
Добивать как скотину в загоне!

Лишь стражей её белый правильный строй
Сомкнулся на вычурных плитах,
И все они пали у створок с резьбой,
Сделав мрамор чернеюще – липким!

4.

Тем временем прятал в изгибах дорог
Родной край счастливых влюблённых;
Спасительный вскоре их принял порог,
Заботливо рвом укреплённый.




Запутавшись в ласках неистовых рук,
Они в один голос решили,
Что хватку разжал зачарованный круг,
И вместе они, пока живы.

Давно он иллюзиям не доверял,
Но ничьей не боялся он мести:
Себя окончательно он потерял
Во взгляде любимой невесты.

И знала она: их чудесной весне
Летом яблочным не плодоносить…
…Ромео её повязали во сне,
Купив строки скупые доноса.

Ещё не успели рассвет и роса
Ужасную гибель оплакать,
Как муж – самодержец ей выжег глаза,
Взыскав непомерную плату.

5.

Невольница в замке своём родовом,
Лишённая неба и света,
На скромном довольно пайке годовом,
В росе отболевших рассветов…

Того, что несчастная пережила,
Не надо и малой мне части;
Однако, мучителей пережила,
К ней тоже заходит в дом счастье.




Она, говорят, и поныне жива,
И странный назначен ей жребий:
Его ожидать, каждый раз оживать,
Лишь кто-нибудь будет у двери.

Искусные пальцы умело прядут,
У нити без слов вопрошая…
Сегодня к ней, верно, опять не придут,
Только всех королева прощает!



Проходят века, свою пряжу прядёт
Над нею не властное время…
Кто ищет себя, того к ней приведёт
Любви непосильное бремя!