Потому, что ты умеешь прыгать через лужи

* * *

 Катерина спит крепким сном. Ее дыхание степенно охраняет ритм ночи. Я слышу, как она дышит, потом затихает, затем снова едва слышное дыхание. Я лежу рядом. У меня бессонница. Пытаюсь дышать в такт со спящей Катей. Считаю до ста…, до тысячи…, сбиваюсь… Вновь считаю до ста… Помню, как вот также лежал рядом с другой женщиной, пытаясь уловить ритм ее дыхания.
Это была мама, это было давно…, это было недавно. Это одно из самых первых воспоминаний и ощущений детства, - уютное тепло женского тела, от которого исходит неповторимый аромат, которое, словно бальзам греет, загадочно убаюкивает, но в тоже время пробуждает ранее не изведанные эмоции.
Я поворачиваюсь поудобнее. Прикладываю щеку к твоей спине. Чувствую, как сонно бьется сердце. Интересно, что тебе снится? Тихонько дотрагиваюсь рукой до твоей груди…
-Не надо…, не надо, Валера. Я так устала сегодня. У Сони кашель. Спи…, спи.
Женитьба меня не отпугивала. Закоренелым холостяком я не был. Не шутил, походя: « Холостяк беспечен, как воробышек в небе». Но и не спешил, я постепенно капитулировал. Созрела мысль, - пора.
Ты была на несколько лет моложе, это давало мне фору. Я опытней, рассудительней, крепко стою на ногах. Я женился на тебе потому, что наша дружба перешла в нежность, содержащую много приятных воспоминаний, ласк, поцелуев. У нас много общих интересов. Друзья говорили: « Вы так подходите друг другу». Ты искренна, терпима. В тебе есть бойкость, страсть. Ты смела и кротка. Внимательна и учтива. В меру вездесуща. Сдержанна. Нормальная девушка. Я сделал правильный выбор и был доволен…, это правда. Чувствую, как бьется сердце…, ритм…Набегает на берег волна, барашки рассыпаются в поклонах у гальки. Пахнет зноем смола, кудряшки резвятся в твоих волосах под заколкой. Крик чаек – молва, не мадонна… поворот шеи, глаза капли в слезах. Наступает рассвет у окна, в кроватке играет соской младенец, рисует по холсту рука картину. На щеках легкий багрянец. Не мадонна, Боже…, - Богиня… Кудряшки резвятся в твоих волосах под заколкой. Будешь отныне иконой не для всех, для меня, в веках.
Наша ночь … По ощущениям, она не сравнима ни с чем. Это и не первый прыжок с парашютом, и не восхождение на горную вершину. Эта ночь…, как первая обезвреженная мина. Осторожность…, максимум внимания…, пот по лицу, то холодный, то горячий. Сладостный стон, дрожь, откровение…, да…, да…. Ты жена…, я муж. Ты встаешь с кровати. Нежная линия спины, бархатная кожа, изгиб бедер. Поднимаешь руки, аккуратно укладывая волосы. Я вижу в зеркале высокую грудь, темный пергамент сосков.
-Катя!
Оборачиваясь, не охотно прикрываешь наготу халатом. Пупок посредине упругого живота, играет цветком. Хрупкие ключицы…
Бессонница…
-Катя!
- Уже вставать? Будильник звенел?
 Долгий путь через поле совместной жизни. Шаг влево…, шаг вправо…, на ощупь, по наитию, без инструкций.
-Валера! Будильник звенел? Мне сегодня в первую смену. Такая темень за окнами…
- Звенел. Шесть утра. Что тебе снилось, Катя?
- Ты будешь смеяться…, наша свадьба. К чему бы это?
- Расскажи.
 - Ты что забыл?
- Нет…, а ты? Прости…
Ты убегаешь в ванную комнату. На скорую руку красишься. Пьешь кофе…
- Катя…, молоко не забудь поставить в холодильник.
- Не забуду. Тебе помочь?
- Я сам.
- Дочку разбуди в школу. Соня шарф пусть теплый оденет и рукавицы. Я ушла. До вечера. Пока.
- Пока.
Темнота за окнами. Стук каблучков на лестнице. Трель трамвайного звонка. Утро.
Сажусь в коляску. Пара оборотов колес, и я у окна.
И зачем меня тогда окликнул сержант? Знал, что нельзя идти дальше? Эта кочка, будь она трижды неладна. Споткнулся…, искры…, боль…, темнота…
- Боги! Я понимаю, что вы не вернете мне ноги… Не вернете?
Тогда заберите мою память. За – бе – ри – те память! Прошу вас Боги!
- Или вас нет, Боги? Заснули? А может, оглохли?
Темнота за окнами. Включаю настольную лампу, беру скрипку. Антонио Вивальди: «Осень. La caccia allegro».
Невыполнимая просьба, - сущий пустяк, нет мне покоя, - нервы-растяжки в натяг.
Любимая рядом, - в памяти крики ребят, Осенняя мгла и лес, где танки горят. Не претендую на многое, - малость прошу. Не о чем не жалею, - бывает, грешу. Не безвольный, не слезами камень крушу. Мне подаянья не надо, сам я решу, Многоточье, иль точку поставить. Решу…
В бессонную темень, что есть силы, кричу: « Невыполнимо?» Молчанье, осень, живу…
Много, очень много, успеть я хочу…
В детской комнате послышались шорохи.
-Соня, вставай.
-Папа, можно я еще немножко посплю?
-Можно, можно, девочка моя…, только чуть – чуть…, спустя несколько секунд скомандовал:
- Рота, подъем! – И бережно сжал теплое, зевающее существо в объятьях.
-София, София…, ты, настоящая соня… Соня, ты знаешь, а я тебе завидую немного, слегка…
- Почему ты мне завидуешь, папочка? – держа его за плечи, спросила кокетливо дочь.
- Завидую потому, что ты умеешь прыгать через лужи.