Массовка

он любил гейне и гёте, играл на флейте.
учитель немецкого был им всегда доволен.
лет через тридцать, зайдя в обычное лето
в лёгкой рубашке, в шапочке, с пивом и воблой
он увидел её, стоящую на перекрёстке,
ждущую свой зелёный сигнал светофора.
привычно спешащую, это фрагменты причёски
её выдавали. судьбой не подарено фору
она потерялась в толпе, так теряется мелочь
в брызгах фонтанов и просто в дырявых карманах,
так детский рисунок на сером асфальте мелом
хранит не улыбку - закон возмещения, карму.

он часто играл на флейте в пустых переходах
случайные люди спешили пройти не заметив
его неподдельную грусть и любовь, и свободу
и то, что он с каждой минутой становится меньше.
в квартале… снимали кино и нужны для массовки
были мужчины, и собственно, что ещё делать
пошёл, согласился, банально, но мучила совесть,
когда он стирал со стены нарисованный мелом
смешной самолёт (или птицу) к сюжету о бое
второй мировой отношение явно, что спорно
и белый билетик в руке, словно выданный богом
расписывал действо: метаться со всеми, проворно
по улице, до первых выстрелов, дальше на счёте
четырнадцать падать, раскидывать руки и в небо
смотреть не мигая. не думать о днях и причёсках
до окрика «снято». такая случается небыль:
она оказалась женой оператора. съемка
за дублем двенадцать, легко перебросилась в сумрак
и только один оставался лежать. голос ломкий
немного растерянно вышептал: боже, он умер.

он часто смеялся и верил, что всё ещё будет.
в немецком мундире, "убит", на улице брянска
и белый билетик с выпавшим летом из буден
поднял оператор, отдал, тому, кто был рядом.