Оскорбленная богиня и сон Энкиду

Иштар лезет на стены ограды Урука, -
В скорби там распростерлась, бросает проклятья:
«Горе, горе царю Гильгамешу! - меня он
Осрамил, поразивши быка, опозорил!»
Эти речи услышал Энкиду от Иштар,
Вырвал корень быка - ей в лицо его бросил:
«И с тобой, - лишь достать бы! - как с ним бы я сделал,
Да кишки от быка намотал бы на тело!»

Созвала Иштар девок, блудниц, любодеиц,
И оплакивать корень быка они стали.
Пригласил Гильгамеш мастеров всех ремесел,
И рогов толщину мастера все хвалили.
Там лазури ушло тридцать мин на обливку,
Толщиной получилась в два пальца оправа.
И елея шесть мер, - что вместили два рога, -
Подарил для помазанья он Лугальбанде,
А рога над хозяйским прибил своим ложем.
И омыли они свои руки в Евфрате,
Обнялись и по улицам едут Урука.
И глядят на них люди Урука, и слово
Простолюдинкам царь Гильгамеш возвещает:
«Кто здесь самый красивый из ваших героев?
Кем из ваших мужей надлежит вам гордиться?
Гильгамеш из героев всех самый красивый,
А гордиться вам нужно героем Энкиду!
Бык, которого в гневе богиня пригнала,
Не познает желаний, попав в наши руки, -
Не пастись ему больше на ниве Урука!»

Ну а после того как веселье устроил
Гильгамеш во дворце, задремали герои.
И Энкиду, уснув в ложе ночи, увидел
Вещий сон. Пробудился Энкиду - толкует
Сновидение другу и вот что вещает:
«Знаешь, друг мой, о чем совещаются боги?
Вот послушай, что нынче приснилось мне ночью.
Будто Ану, Энлиль и Шамаш говорили
Меж собою, и Ану спросил у Энлиля:
«Почему смерть постигла Быка и Хумбабу?»
И потребовал Ану: «Тот смерти достоин,
Кто похитил у гор их могучие кедры!»
Но Энлиль возразил: «Пусть умрет лишь Энкиду.
Подобает ли гибнуть царю Гильгамешу?»
А Шамаш отвечает Энлилю-герою:
«Бык с Хумбабой убиты твоим повеленьем -
Выйдет так, что Энкиду умрет невиновным!»
Разозлился Энлиль на Шамаша-героя:
«Это ты, что ни день, им в товарищах бродишь!»

Лег Энкиду и снова заснул, сон поведав.
По лицу Гильгамеша слеза пробежала:
«Милый брат! Неужели я мог быть оправдан
Вместо брата? Зачем?  –  чтобы с призраком век свой
У могильного входа сидеть и не видеть
Никогда пред очами любимого брата?»
И лицо уронил Гильгамеш в свои руки.
Сел в задумчивом уединенье на ложе,
Подбородком уперся в колени, и тут же
Сон напал на него – удел всякого мужа.