Ты надругалась надо мною

Ты надругалась надо мною
И заявила мне: «Ха-ха!
Не стану я твоей женою,
Найду другого жениха!

Я секса просто захотела.
От разных слышала я баб,
Что каждая тебя имела
И что на передок ты слаб.

Ты был мной резко обнаружен,
Мне быстро дал, как идиот.
А мне ведь муж такой не нужен,
Который бабам всем даёт.

Прощай и, слушай, вытри слёзы.
Пойду-ка я, махну стакан…».
Я лепетал: «А как же розы?
Выходит, это был обман?».

К себе в квартиру я пробрался,
А ты ушла с ухмылкой прочь.
Обманутый, я разрыдался,
В подушки плакал я всю ночь.

Сказали утром мама с папой:
«Ты что ж, сынок, позоришь нас?
Смотри в глаза! И в суп не капай
Слезами из бесстыжих глаз.

Все говорят, что ты гулящий,
Что ты не девственник уже,
Что с каждой дрянью завалящей
На нашем куришь этаже.

Кроме любви и модных тряпок,
О чём ты думаешь, дебил?» -
Взревел отец и, снявши тапок,
В меня им ловко запустил.

Я тут же из квартиры смылся,
Побрёл куда глаза глядят.
Зачем так папа рассердился?
Ну в чём же, в чём я виноват?

Сравню любовь с хрустальной чашей.
Зачем в любовь мою плевать?
Кто на двери железной нашей
Писал смолой: «Живёт здесь ****ь»?

Не та ль, что хвалится подругам
Победой быстрой надо мной?
Теперь я убегу с испугом
От их компании хмельной.

И пусть они мне вслед гогочут,
И пусть подстилкою зовут,
Моё сердечко всё же хочет
Любовь дарить и там, и тут.

Но опозорен, смят и брошен,
Бреду один через пустырь.
Мне этот мир жестокий тошен,
Уйду я нынче в монастырь.

Средь позолоты и лампадок
Забудусь, успокоюсь я,
И станет дорог мне порядок
Расчисленного бытия.

Мне мудрые там скажут речи,
Мне поднесут Христову кровь,
И пусть оплакивают свечи
Мою разбитую любовь.

Пусть вспомнит злая та девчонка
Моё паденье, мой позор,
И то, как я смеялся звонко,
И светлый мой лучистый взор.