Хоть бы рот закрыла для приличья...

 Я лежу, болею,
 Сам себя жалею...
 (Барто, Агния.)


Понимаю, нынче Музе трудно,
Только успевай летать к поэтам.
На дворе – зима, сезон простудный,
И, куда ни сунься, многолюдно.
Все болеют, кашляют при этом.

Что уж там! Моталась день-деньской
По поэтам, поэтессам разным.
И, пока водила их рукой,
И строка рождалась за строкой,
Подвернулся кто-нибудь заразный.

А её работа – вдохновенье!
Ведь нельзя же с маскою из мАрли
Приходить к поэтам в сновиденья,
И шептать про чудное мгновенье.
Да её и в дом бы не впускали...

И ко мне она на днях вспорхнула.
Я пишу чегой-то, под диктовку
И, вдруг, Муза на меня чи-и-хнула,
Виновато на меня взглянула…
Чувствую, что стало ей неловко.

Я-то и не понял поначалу,
Думал, прочихается, фигня.
А она устало замолчала,
И куда-то быстро убежала,
Вирусами одарив меня.

Вот теперь лежу себе, болею,
Не пишу поэмы и сонеты.
С каждым днём всё более грустнею,
И моих читателей жалею:
Вот заглянут, а новинок нету.

Да, начхАла Муза на меня.
Хоть бы рот закрыла для приличья.
Улетела... В голове – фигня.
Я болею, Музу ту браня...
Вроде – грипп.
 Надеюсь, что не птичий.