я не скажу тебе здравствуй

 Снег кружился над Монреалем, укутывая в белую шаль крыши домов, он падал на землю с такой быстротой, с какой проносилась жизнь в даунтауне и лишь вид Нотердамского Собора, величаво стоявшего среди билдингов, на долю секунды останавливал время. И именно в эту секунду, средь городской суеты и снежного хоровода, совершенно случайно, встретились два взгляда. Мелькали вспышки фотоаппаратов шумных туристов, смеялись восторженные дети катающееся на пони, куда то торопились прохожие, все так же падал снег и только для двоих человек в этой городской суете, жизнь остановилась.
 Она не видела его давно, десять, двадцать, а может и намного больше лет, за это время в ее жизни произошло столько событий, что воспоминания о нем казались какими-то нереальными, словно когда-то прочитанный роман или поведанный кем-то рассказ. Она уже не помнила ни его лица, ни голоса, ни слов которые он говорил и лишь маленький комочек чувств, хранился где-то на самом дне океана её воспоминаний. Она никогда не рассказывала о нем подругам, не хранила фотографий, не писала мемуаров в своём давно уже потертом розовом дневничке, не вздыхала у камина глядя на плывущие за окном облака, как будто всеми силами хотела забыть, вычеркнуть, а может быть и вообще не верить в его существование. Она не помнила запах его парфюма, их первую и даже последнюю ночь, но этот взгляд, такой забытый, такой далёкий и в тоже время такой любимый и такой желанный, заставил ее вновь вспомнит обо всем. Взгляд, который разрезал словно нож все прошлое, настоящие и будущие, разрезал, разметал, давно устоявшеюся череду событий и вырвал из самой души, из самого сердца то, что она так долго пыталась утаить от людей, от всего мира и от себя самой. Он стоял окруженный группой людей, скорее всего туристов, стоял как-то необычно, не шевелясь, будто статуя специально задуманная дизайнером в дополнение местному декору, лицо было неподвижно, но глаза, его глаза говорили так много и так громко, что слова показались бы просто глухим звуком.
 Она уже была возле него, нежно касаясь его лица губами, шептала как долго она его ждала и как давно перестала ждать, как до боли в коленях молилась о них, как прятала от всех и хранила то, что принадлежит только им двоим. Она тонула в его объятьях, согреваясь его дыханьем, а струящиеся слезы разбавляли растаявшие снежинки на ее лице. Но на минуту придя в себя, она вдруг поняла, что стоит на месте. Где-то в глубине ее подсознания всплыли обрывки далекого диалога: " если я когда-то случайно встречу тебя, я не скажу тебе здравствуй ". Нет, она сказала это, не в приступе ярости, не сжигаемая обидой или злобой, она сказала это, в его объятьях, извиваясь как кошка, между жаркими поцелуями, которыми, они осыпали друг друга, в агонии нечеловеческой страсти и всепоглощающей любви, когда за окном стояла кромешная, дождливая ночь, их последняя ночь.



 Погода была пугающей, ветер, который смело можно было назвать ураганом, поднимал с земли песок и разбросанный мусор. Дождь стоял стеной, улицы были пусты, ни кошек, ни собак, лишь иногда из тумана выскакивал чей-то силуэт и вновь растворялся в тумане. Как только они выехали за город, картина приобрела еще более зловещий вид. Водитель такси, то и дело поглядывал в ее сторону, но она не замечала ничего, ни бури бушующей за окном, ни косящегося водителя, ее лицо выражало полное спокойствие, только глаза, смотрящие сквозь стекло, сквозь дождь, сквозь жизнь, были печальны. Свернув с дороги, они направились к маленькому отелю, по обе стороны которого стояли деревянные домики. Ее рука, скользнула в сумку и достала кошелек, вернее это была косметичка, но водителю было наплевать на название женских аксессуаров и поэтому все хранящие в себе деньги он считал кошельком. " Пять, номер пять " тихо сказала его спутница и вместе с ним стала вглядываться в ночь, пытаясь разобрать номера домиков. Он подвез ее к самому крыльцу, получил причитающейся гонорар, поблагодарил и скрылся в тумане. В доме горел приглушенный свет и играла музыка, из-за шума дождя, она конечно же ее не слышала, но знала, она обязательно должна играть. Положив руку на дверную ручку, она подняла лицо к небу и закрыла глаза, несколько капель сдуваемые ветром с карниза упали на ее лицо, дверь распахнулась.
 Она стояла по среди комнаты полностью уставленной свечами. Красные, золотые, фиолетовые, большие в виде статуй и маленькие просто резные свечи были повсюду. Под огромными воланами из прозрачной материи, спадающими с потолка, на большой кровати с шелковыми простынями, лежал конверт,а рядом растянувшись почти через всю кровать, словно юная девственница на заре, лежала необычайной длинны роза. Он обнял ее за плечи, дрожь прокатилась по всему ее телу, все внутри замерло, затаилось в ожидании. "Это мне?" спросила она кивая в сторону кровати. "Да, это твой билет" прошептал он целуя ее волосы. Она чувствовала как тяжело он дышит и все сильнее сжимает ее плечи, она откинула голову назад - "спасибо". "Скажи, ты действительно хочешь уехать" спросил он в секунду развернув ее лицом к себе. Она отвела глаза в сторону "так будет лучше". Он усмехнулся "лучше кому?"
Смотря все также куда-то в стену она прошептала "так будет лучше для всех". Словно дикий зверь он впился в нее губами, все вокруг поплыло, свечи, воланы, роза, шепот, страсть, нежность, радость и отчаяния, все смешалось и мгновенно влилось в музыку и дождь за окном.
 Она проснулась раньше, он лежал рядом, его лицо излучало тепло и покой, она склонилась над этим прекрасным лицом и стала осыпать его нежными поцелуями. "Не уходи, побудь еще немного, ведь ты через два дня улетаешь" не открывая глаз произнес он. "Поздно любимый, уже слишком поздно. Мне надо идти. Знаешь, если я когда-то случайно встречу тебя, я не скажу тебе здравствуй" ей вдруг стало так страшно от произнесенного самой, что она начала дрожать. Он обнял ее, нежно привлек к себе "Я приеду к тебе". Ей захотелось крикнуть "не отпускай, не отпускай меня" но она всего лишь вздохнула.



 Снег кружился над Монреалем, укутывая в белую шаль крыши домов, он падал на землю с такой быстротой, с какой проносилась жизнь в даунтауне и лишь вид Нотердамского Собора, величаво стоявшего среди билдингов, на долю секунды останавливал время. И именно в эту секунду, средь городской суеты и снежного хоровода, она положила руку на дверную ручку, подняла лицо к небу и закрыла глаза, несколько снежинок упали на ее лицо, дверь автомобиля открылась. Взревел мотор и машина понеслась по заснеженным улицам, мимо домов, мимо прохожих, мимо того, кто был ей дороже всех на свете. Все так же смеялись дети, все так же падал снег и только один человек стоял неподвижно глядя в след давно уже скрывшемуся автомобилю.