К Гавриле - 6

Гаврила был горячим малым,
 И Богу ревностно служил.
 Он пил мочу, питался калом,
 И в пустоши безлюдной жил.
 Что в нём особенно похвально,
 Блюл пост он интеллектуальный,
 И том евангельских плевел
 Читая, разумом говел.
 Лохмат и страшен, как Мегера,
 Он в смрадном рубище ходил,
 А ртом беззубым всё твердил
 То "Отче наш", то "Символ веры".
 Был крепок духом, бос и нищ,
 И на носу носил он прыщ.

 Друг всем былинкам и букашкам,
 Был с ними молод, хоть и сед.
 Предпочитал мышей монашкам,
 Ведь с бабами Спасенья нет.
 Читал он проповеди мухам,
 Собрав их рой тяжёлым духом,
 И напрягал свой чуткий слух,
 Внимая исповедям мух.
 Седалища Христова ради,
 Держал ослицу, холил, пас,
 Хоть и смущал его подчас
 Нечистый ею, будь неладен.
 Считал он ангелами птиц,
 И перед каждой падал ниц.

 Страшась посмертныя геенны,
 Гаврила кроток был и тих.
 Мечты лелеял столь смиренны,
 Что словно не имел он их.
 Он опасался быть голодным,
 Считая голод производным
 Греха, что прячет всякий вкус,
 Но ел, опять впадая в трус.
 Во сне к молитве неспособный,
 Дрожа о том, ложился спать,
 Ведь ночью близко подступать
 Давал он бесам час удобный.
 А, в общем, Бога возлюбя,
 Боялся сам-греха, себя.

 Но был готов он, без гордыни,
 Страдать за грешников других.
 За то, в чём сам был неповинен,
 Сто казней принял бы лихих.
 Спасая падшего над бездной,
 Отдал бы дух свой бестелесный
 В обмен и в жертву тех затей,
 Что ждать нам должно от чертей.
 Чужое счастие – награда
 За боль, терзания и тьму,
 И, тихо радуясь ему,
 Он мог и сам возжаждать Ада,
 Надеясь, в глубине души,
 Что в пламени погибнут вши.
 
 Была любовь Гаврилы к миру
 Взаимной много долгих лет.
 Но, как веселья без сатира,
 Без доброй шутки дружбы нет.
 И мир сострил. Гуляя как-то,
 Нашёл Гаврила возле тракта
 Меж полевых цветов, стрекоз,
 Прохожим брошенный кокос.
 Воззрев на камень волосатый,
 Гаврила, зело удивлён,
 Решил, что искушаем он
 Каким-то бесом тороватым,
 Но духа всё ж не потерял,
 Поскольку Богу доверял.

 Решив оставить чёрта с носом,
 Порвать силок бесовских пут,
 Проблему сущности кокоса
 Оставил он на Вышний суд.
 Стремясь разделаться с вопросом,
 В небесный свод большим кокосом
 Швырнул тотчас, что было сил,
 И вслед "Аминь!" заголосил.
 Под облака взлетев высоко,
 Гавриле в темя угодил
 Плод дикой пальмы – он не бдил!
 Так наш подвижник одинокой
 Расстался с головой седой
 Под смех ослицы молодой.