Ангел - К Виктории П

 Ища любви, объехал я вкруг мира,
 Но не нашёл прекраснее кумира,
 И о тебе моя вздыхает лира



Прекрасен горний свет полуденных небес.
Он величав и прост, прозрачен и наполнен.
Источник всех земных творений и чудес,
Спокойно льётся он, без громов и без молний.

Ему всегда любой без горести внимал,
Ведь он дарует жизнь и младость беспечальну.
Всегда для всех открыт, кто грозен или мал,
Всегда от всех свою он сохраняет тайну.

Любимы ласки Солнца каждым на Земле,
Но ими овладеть стремиться всё ж опасно:
Ослушников своих оно казнит во мгле.
Свет правит миром сам, и правит самовластно.

Лишь тех, кто свету мил, к себе пускает свет,
Небесное блаженство избранным даруя.
Для тех, кто был презрён, на то надежды нет,
Но в полдень даже к ним стремятся Солнца струи.



Пройдя свой путь до зрелых, ясных лет,
Я очутился пред лицом Светила,
Которому в степях лазурных равных нет:
Оно во мне всё прежнее затмило.

Небесный взор в мой полдень озарил
Вместилище души моей убогой,
От звёзд долины путь он проторил,
Для Ангела священную дорогу.

Пройдя лишь рядом, Ангел тихо снял
С души моей полотнище тумана,
И лаской боль безверия унял,
И затянулась страждущая рана.

Уверовал я в райские поля,
В волшебные, таинственные кущи,
К которым путь лежит мой, если я
В них буду призван Солнцем всемогущим.

Уверовал я в сказок волшебство,
В легенды древних, что молва хранила,
И в дальнее со звёздами родство
Души моей, тоскующей и милой.

Теперь я верю всем, кто звал меня
Когда был юн я, истине учиться,
Кто светочем прохладного огня
Меня зажёг, – пусть век их вечно длится.

Я верю и в небесный строй комет,
И в птиц земных полёт и щебетанье,
И в Ангельское слово: «Да!» иль «Нет!»,
Что принесёт мне негу иль страданье.

Мой Ангел чист и юн, неискушён во зле,
Но защищён бронёю он незримой
От горестей и скверн, как будто по Земле
Не ходит, но парит, от бед хранимый.

В гармонию и прелесть слились в нём
Натура божества и плоть земная,
Спокойствия прохлада с тем огнём,
Что нежно жжёт, в блаженство окуная.

Огню тому от смертных испокон
Даётся имя, что стреле подобно.
Его зовут: «Любовь!», его закон
Вселенной правит властно и беззлобно.

И я, сему закону подчинён,
Изведал страсть, неведому дотоле.
Я ею полон, но не упоён;
В ней радость – без страдания и боли.

Мой Ангел – Дева юная. Она
Блистает красотою благородной.
Насытив взгляд бездонный мой сполна,
Звездой мечтаний стала путеводной.

Её чудесен профиль и легка,
Неслышна поступь ног её прелестных,
У коих я склоняюсь – но, пока,
Лишь мысленно и для неё безвестно.

Я взором ей поведать бы хотел
О чувстве, что заполнило мне сердце,
Что для меня счастливейший удел –
Найти ведущую к любимой дверцу.

Но мой бессилен взгляд – её чело
Сверкает столь властительно и зримо,
Что отражает взор мой, как стекло,
Лучей поток, сиянием палимый.

Лучи стремятся радостно туда,
Откуда их ручьи проистекают,
И для неё в очах моих всегда
Лишь солнечные зайчики мелькают.

На голос положиться я бы мог,
Чтоб ей признаться в страстном обожанье,
Когда бы не вознёс всесильный рок
Красавицу к небесному сиянью.

Средь солнц и звёзд живущая, она
Внимает только ангельскому пенью,
От всех земных страстей ограждена
Ветвей волшебных дерев райских сенью.

Для света в расстоянье нет преград,
Но голос мой до неба не доходит.
Он затихает, слабнущий стократ,
И тает в бесконечном небосводе.

Но если б знак и мог я ей подать,
Рассказ поведать о любви безмерной,
Тогда б её укрыла благодать
От пагубных страстей и дольней скверны.

Прекрасную сокроет дух вершин
От сумрачных теней земных стремлений,
И сохранит алмаз её души
Для славных и священных повелений.

Для страсти и признаний места нет
Среди любимой райского чертога.
Искристые хвосты шальных комет
Сметут земную пыль с её порога.

О, страсть моя, молчи! Растай, как иней,
Сокройся в сердца мрачных тайниках.
Скреплю тебя оковами отныне,
Зажму в недвижных праведных тисках.

Затихни, страсть! – и сердцем тихим, чистым
Смогу впитать я тот поток святой,
Что изливает щедро и искристо
Мой Ангел, непостижный и простой.

Мой Ангел, Средоточие Вселенной,
Призрит тогда пустое бытиё,
И оба мира – смертный и нетленный
Подарит за смирение моё.

Мой дух вберёт в себя и облик вечный
Небес неколебимой красоты,
И светоглазых звёзд досуг беспечный,
И облаков спешащих лоскуты.

Деревьев грусть мне сделается ближе,
Беседа птиц доступна станет мне,
И тихой летней ночью я увижу
Блеск светляков, что меркнет при Луне.

Солоноватый воздух океана
И ветер бурь наполнят грудь мою,
И с волею глубин морских тирана
Мой чёлн и парус встретятся в бою.

К вершине средь заоблачных просторов
Моя прострётся властная рука.
Почувствую я скал надёжный норов
И тайное коварство ледника.

Мне муз священных танец станет близок,
И я постигну тайный смысл наук,
И Человека, что велик и низок,
Пойму, и полюблю, быть может, вдруг.

Покой времён минувших я нарушу,
И в век грядущий я вгляжусь смелей,
И целый мир к себе впущу я в душу,
Затем, что мира нет в душе моей.